Вернуть Боярство 16 - Максим Мамаев

она весила для него нынешнего, да и слишком давила её энергетика на его собственную. Но даже так полусорс, замахиваясь пламенным мечом, довольно шустро сокращал дистанцию, пойдя ва-банк.

Темный решил поступить глупо — принять атаку лицом к лицу. И, по моему, в этот момент он пытался что-то доказать самому себе… Потому что когда на приблизившегося на дистанцию в пять метров мечника обрушилось заклинание темного, я сполна ощутил, что такое Полное Благословение Тьмы. Это ведь отнюдь не только банальное усиление чар вроде эффекта с Теневыми Слугами, которых обычный, пусть даже невероятно искусный и опытный Старший Магистр Теней никак не сумеет призвать больше шести. А у Семена их было больше сотни…

И тот факт, что Коса Смерти, использованная темным, была раза в два с половиной-три больше, чем должна быть у Старшего Магистра, дотягивая до уровня слабых Архимагов — это тоже не главное.

Истинную силу этого гребанного Благословения я ощутил, прочувствовал в тот момент, когда на полукровку со всех сторон надвинулся непроглядный Мрак, в котором я всем своим естеством ощутил внимание и жажду убийства чего-то неизмеримо древнего, могущественного и злого, что собиралось прикончить несчастно Ильхара — и никакие крутые доспехи и яркий клинок бы тут не помогли.

Я успел насилу, в последний момент. Телепортировавшись прямо туда, я сходу обрушился прямо на почти сомкнувшийся Мрак своими Черными Молниями, уничтожая, напрочь выжигая не только заклинание, но и всякий след присутствия неведомой дряни в заклятии темного. Взглянув тому в глаза, увидел черные белки и радужки, сияющие серебром и источающие слабый свет.

— Простите, господин! — торопливо отвесил он короткий поклон. — Я понятия не имел, что может произойти нечто подобное.

Что ж, он не врёт — Силой Души я ощущаю сильнейшее изумление произошедшим пополам с испугом. Ладно, разберемся позже…

Эпилог

— Итак, вы наконец закончили с Канцелярскими крысами? — обрадованно потёр я ладони, глядя на иллюзию Павла Александровича. — Я могу забирать поганца? А то у меня уже ритуал давно заготовлен, жду только этих шестерых. У меня на это дело большие планы!

Иллюзия моего тестя в полный рост выглядела совсем как настоящий, живой человек. Мы установили несколько взаимосвязанных артефактов, объединив их в систему, и теперь у меня есть постоянный канал связи со Вторым Императором — такой, который хрен прослушаешь и не заблокируешь. К созданию канала мы оба подошли с ответственностью — ни ему, ни мне не улыбалось, что бы наши разговоры кому-то стали известны.

— Скажи, а тебе самому порой не кажется, Аристарх, что твоя магия Крови — это отвратительная и скользкая дорожка? — поинтересовался мой будущий тесть. — Ты ведь, по сути, занимаешься тем же, чем и столь ненавистные тебе демоны, чернокнижники Цинь, османы и тот же Залесский, весь, по твоим словам, пропитанный жертвенной кровью. Меня лично иногда даже передергивает от мысли, что ты можешь теоретически натворить, если, допустим, совсем с ума сойдешь и поддашься искушению использовать эти ритуалы без разбора, как наши враги. У тебя никогда не бывает таких порывов?

— Нет, Паша, не кажется, — усмехнулся я, откидываясь в кресле и делая небольшой глоток кофе. Дорогущий, зараза, тоже магический, но вкусный. — Между нами есть четкая грань, которую я провел для себя века назад и с тех никогда, ни при каких обстоятельствах не пересекал её. Если мне нужны жертвы для моей магии, ими становятся либо монстры, либо те из моих врагов, что с оружием в руках выступили против меня. Те, кто делом пытались навредить мне, моему государству или моим близким — вот эти да, в случае нужды они для меня лишь расходный материал. Но ни мирные жители, ни кто-либо ещё, не переходивший черту, отделяющую неприязнь от смертельной вражды, могут меня не опасаться. Да и вообще — мои ритуалы сильно упрощены и переработаны мной так, что бы исключить необходимость пытать и мучить жертв, да и душу я никогда не трогаю. Это почти ничем не отличается от обычной смерти в бою. Просто чуть менее почетно, но идя на войну нужно быть готовым, что с тобой может приключиться… всякое, скажем так.

— Что ж, не могу не признать — весьма рациональный подход, хоть лично я и смотрю на этот вопрос иначе… Ну и твои критерии выбора жертв мне, разумеется, кажутся более чем оправданными, — собственно, именно этот пункт и твоя принципиальность в его отношении меня больше всего успокаивает.

— Как же хорошо, что я не политик, Паша! — рассмеялся я его словам. И пояснил вопросительно поднявшему бровь чародею. — У вас лицемерие и двойные стандарты в какой-то момент настолько въедаются в кости и кровь, что начинают проявляться даже там, где в этом нет необходимости! Спрашиваешь меня, не кажется ли мне магия Крови отвратительной, несмотря на чернокнижников, что трудятся на твоих тайных объектах, вроде той же секретной воздушной верфи! А ведь там жертв по твоему прямому разрешению приносят столько, что я и считать не берусь! Вон, ты недавно мне показывал этот твой хвалёный корабль… как его… ах да, «Разящий»! Тяжелый крейсер, сравнимый в разрушительной мощи с линкором, при этом лишенный главного его недостатка — непомерной стоимости… Сколько будет стоить производство одного такого крейсера?

— Первое судно обошлось в миллиард триста, — ответил он. — Но это был первый корабль в серии, там сорок процентов расходов — это исправления, изменения или замена чего-либо и прочие сопутствующие расходы. И то, что они умудрились потратить на доработку лишь пятьсот семьдесят миллионов — просто чудо. Я думал, что доведение судна до ума обойдется как минимум в миллиарда полтора дополнительно, а они уложились в треть этого бюджета…

Иногда, когда речь заходит о том, за что он испытывает гордость или чем сильно интересуется, его начинает уносить в сторону от основной темы. Кто бы мог подумать… А ещё он любит съезжать с неприятных тем для разговора.

— Паш, ценник, — мягко напомнил я.

— Ах да, ценник… Ну что ж, если в начале войны это было восемьсот пятьдесят миллионов — и это с минимальной наценкой, всего в две с половиной