Легионы праведных - Андрей Бармин

и легко сбивались выстрелами из винтовок, особенно если стрелок принял кровь.

А вот с бомбардировщиками и тяжелыми ударными дронами дела обстояли намного хуже. Средств ПВО, которые могли бы до них дотянуться, у Республики уже не осталось, да и перед началом вторжения их имелось не очень много, а ПЗРК, все еще эффективные против вертолетов, никак не могли помочь. Пока спасало только нежелание внешних наносить удары по районам с гражданскими, Гектору такая тактика - прятаться за спинами детей и женщин — не очень нравилась, но иного выхода он не видел.

Даже сейчас, когда его бойцы спокойно идут по улице, их могли уничтожить с воздуха или ракетным ударом, но процессия двигалась по жилому кварталу, так что противник не использовал свое преимущество. Своеобразный гуманизм, на который Совет ответил приказом — не брать пленных, кроме офицеров или командного состава. Рациональное зерно — то , что пленных нужно кормить и отвлекать людей на охрану, но Гектора коробило от такого приказа. Однако он его выполнял. Он всегда выполнял приказы.

Пункт осмотра находился в бывшем хозяйственном магазине, в котором имелся глубокий и просторный подвал. Там организовали сортировочный склад для трофеев и небольшую мастерскую по ремонту оружия. Пока недостатка в оружии и боеприпасах у Республики не было, но, если боевые действия затянутся, то дефицит однажды наступит, поэтому с поля боя изымалось все подчистую, да и за тридцать лет эмбарго граждане привыкли бережно относиться к техническим изделиям, так как в случае поломки, заменить их уже не имелось возможности/

Гектор проследил за тем, как последний боец из его отряда зашел внутрь пункта, и подошел к дверям, возле которых обнаружил несколько мужских трупов, почти полностью обнаженных. Половина трупов принадлежала азиатам. Тела небрежно свалили в кучу, и он подумал, что хорошо, что температура близка к нулю: в противном случае трупный запах просто сбил бы с ног.

Из приемного пункта показался агент БВБ Пройас.

- Майор, добрый день.

- Решили открыть анатомический театр? - Гектор винтовкой показал на трупы.

- Вроде того, - агент протянул ему руку для пожатия, и он сделал тоже самое.

- Рассказывайте, зачем здесь эта инсталляция?

- В пункте наш паталогоанатом извлекает у дохляков радиометки.

- «Свой-чужой»?

- Да.

Гектор пользовался шлемом внешних несколько раз, и ему понравилось, что на лицевой щиток выводилась информация о том, кто именно из солдат в поле зрения. Он не ошибся в предположении, что опознание зависит от какого чипа.

- А нельзя было это сделать на месте, где вы нашли этих ублюдков?

- Во-первых, там стреляют, а докторами не время разбрасываться, во-вторых, если внешние не получают труп своего солдата, то ему присваивается статус «пропавший без вести», что открывает перед нами ряд возможностей.

- Решили организовать крупную диверсию?

- Очень, - этот агент одного с ним возраста, только с более успешной карьерой, чем у него. Даже глобальная чистка рядов не затронула его, так как агенту хватило здравого смысла не искать счастья при смене власти в Совете, а просто продолжать делать свою работу. - Очень, крупную, наверное.

- Понятно, - Гектор хотел зайти внутрь: все же в помещении будет теплее, к тому же несколько комнат приемного пункта обогревались, но агент остановил его, протянув листок бумаги размером с тетрадную страницу. На листке он увидел фото какой-то некрасивой женщины средних лет и текст на албанском.

- Зачем мне пропаганда внешних для корма, агент?

- Переверните, - Гектор взял листок в руки и повернул его. На него уставилось изображение Виктора Солано.

- Чертов предатель, - проговорил Гектор, - его побег приблизил эту катастрофу. И еще он убил несколько моих людей, когда их отправили на штурм с условием не применять оружие. В тексте, я так понимаю, «сдавайтесь и все будет хорошо»?

- Правильно думаете. Читать не станете?

- А смысл? Этот ублюдок к несчастью не глуп, так что доводы там вполне разумные. Но только на меня не подействуют.

- На вас и меня не подействуют, а на других вполне могут. Он — конкретный пример того, что внешние не станут уничтожать нас.

- Сразу не станут. Но тотальная стерилизация — просто отложенный геноцид. Это даже дети понимают.

- Дети понимают, что их родители гибнут, они стали очень плохо есть, и еще им холодно.

- Вот по поводу холодно, агент, я бы хотел попасть внутрь и согреться, хоть немного.

- Да, простите, не подумал, продолжим разговор там.

Они зашли в приемный пункт вместе, но Гектор поморщился: он не понимал цели этого разговора. В силу служебной привычки к агентам Бюро он относился с подозрением и некоторой опаской, ожидая от них каких-нибудь пакостей, в друзья к ним никогда не набивался, стараясь ограничиваться только рабочими вопросами, так что желание вот этого конкретного агента продолжить разговор на общие темы, вызвало у него раздражение. Скорее всего, агент пытается прощупать его настрой: готов ли он и дальше сражаться с внешними или начал поддаваться пораженческим настроениям, которые распространялись с каждым днем все больше и больше.

Внутри оказалось гораздо теплее: забитые пластиковыми щитами окна первого этажа, да еще и с целыми стеклами, двойная пластиковая дверь и стены без трещин, помогали сохранять тепло. Прибывшие с передовой бойцы сдавали приемщикам трофеи, которые те сортировали по разновидностям. Солдаты внешних редко шли в бой с личными вещами, но изредка попадались бумажники с фотографиями близких или даже наличными деньгами. А еще находилось много нательных крестиков. Самых разнообразных форм и размеров, выполненных из обычной латуни,серебра или золота. Но Гектор не удивлялся этому, так как основным инициатором и организатором вторжения являлась Католическая Церковь.

Когда-то давно, еще в его детстве, он вместе с родителями посещал службы в лютеранском храме. Ничего интересного и полезного он оттуда не вынес: скука и нравоучения бестолковые. К тому же, как вообще в современном мире можно верить в какое-то мифическое существо, которое якобы обладает властью над миром? Люди вполне способны сами создавать новые виды, продлевать жизнь, строить машины и механизмы, которые превосходят все мыслимые и немыслимые чудеса из древних религиозных сказок. И все же, вера в Бога у внешних осталась. Количество солдат с крестиками говорило об этом. Еще