Сокрушитель (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Комдив Одиннадцатой, полковник Кузьмин, после того нашего разговора, рванул в штаб корпуса, и смог повлиять через комкора, меня официально перевели служить из Шестнадцатой танковой дивизии РККА в Одиннадцатую танковую. Мындро, когда пришло извещение по линии штабов, о переводе, взбесился, и рванул в штаб корпуса. Это как раз после второй и последней передачи техники было, но ничего сделать не смог. Перевести обратно не получалось, начальник штаба корпуса разозлись, мол, сами решайте где лейтенант Кравцов служить будет, а переводить мы его больше не будем. Мындро настырный, смог оформить командировку и теперь я числюсь в Одиннадцатой, но служу и воюю в Шестнадцатой танковой как командировочный. Весело, да? Вот и я только в недоумении головой покачал. На что Кузьмин рассчитывает? Я из принципа с ним работать не буду, не уговорит. Что он за человек тот показал, работать и служить с ним не желаю. Полковник Мындро серьёзно так на штабных корпуса обиделся, поэтому те в пролёте. Им даже не сообщили, что взяты в плен два военачальника противника. Если и поставят в известность, то поздно, мы уже в штабе фронта будем. В колоне было шесть машин. «Мерседес» генеральский, «эмка» штабная, потом броневик пушечный, зенитка, одна из тех что я передал, и два грузовика с бойцами, для охраны. Три часа, и мы добрались до штаба фронта. Там нас уже ждали, ох как нас уже ждали. Быстро поработали с генералами и документами, и срочно в Москву, самолёт уже ждёт. Генштаб затребовал доставку пленных и документов. Ну и нас с ними. Командующий фронтом подписал наградной лист на меня, на Героя, как комдив его представил, тот старался держать слово. Меня уже опросили, так что летим в Москву, где и были ближе к полудню, в четыре часа дня.

Трое суток в Москве, прошло награждение, общение с корреспондентами, фотосессия с пленными генералами и комдивом Шестнадцатой танковой, у меня в петлицах кубари старшего лейтенанта, медаль Золотя Звезда Героя Советского Союза на груди, с орденом «Ленина». Наградили без особых вопросов. Мындро честно свои генеральские звёзды получил. Да, стал генерал-майором автобронетанковых войск. Комиссару и генералу также дали Героев, но тут просто на радостях.

В данный момент транспортный самолёт вёз нас в сторону Юга, я сидел на мешках с корреспонденцией, тут мягче чем на лавках, и размышлял. Всё отлично пока. Вообще, такие пленения генералов, для получения высший награды, у меня не в первый раз, отработано, так зачем изобретать колесо, если во всех жизнях эта схема работает? А у Героя Советского Союза слишком много плюсов, чтобы отказываться от медали. Засветился, да, но мне это было нужно. Да, в прошлой жизни я подставился, взяв Маннергейма и привлёк к себе немалое внимание, но тут совсем другое дело. Вот так прикинув всё, я покосился на командира, в самолёте из пассажиров только мы трое, да охранник груза, на котором я сижу. Оба генералы, а комиссар тоже повышение получил в чине, бригадный комиссар, и теперь соотнесенно равняется генерал-майору. Оба дремали на лавках, форма новая, успели заказать и получить, ну и пересев на лавку, генерал глаза открыл, стал говорить на ухо комдиву, тот оставался в прежней должности:

- Товарищ генерал, есть предложение. Мне нужен отпуск, десять дней. Официально я получать его не могу, но можно оформить как срочную командировку. За это дам тридцать танков «Т-двадцать восемь». Двадцать с «трёхдюймовками», десять с пушками «Л-10», экранированные. Танки не на ходу, на консервации. С базы хранения.

- Сорок, - сразу отреагировал генерал. - Пополам и тех, и других.

Торговаться я его научил, быстро реагирует, и знает свой интерес. Повезло мне с комдивом, а впервые познакомились не так и хорошо. Ладно, сейчас не об этом.

- Ни вам ни мне. Пятнадцать дней и отдаю всё что есть на той базе хранения, шестьдесят четыре танка. Точно сам не знаю, но мне назвали эту цифру.

- И десять зениток на автомашинах.

- Хорошо.

- Договорились, - кивнул комдив, и мы пожали друг другу руки, скрепляя договор. - Я тогда все оставшиеся машины Сто Сорок Девятого танкового полка отдам в Тридцать второй, и вооружу его «двадцать восьмерыми». Сколько нужно времени чтобы доставить технику?

- Шесть дней по десять штук.

- Хорошо.

На этом всё, снова все дремать начали, включая меня, так и возвращались в дивизию. Сегодня было двадцать восьмое июля, а загрузка смены кода на семнадцати процентах. Я стал замечать, что когда пью красное вино, загрузка идёт быстрее, четыре процента за четыре дня. Пока эксперимент ещё продолжается. Может приостановить и изучить хотя бы первый уровень медицинской базы? Как слепой ведь тыкаюсь. Ночью во сне учу, днём продолжается изменение генома… Нет, сильно не рекомендуется. Ладно, ждём и пьём вино.

Я только начал подрёмывать, как встрепенулся. А зачем мне лететь на Юг, время терять, если уже сейчас можно двинуть на север к той самой базе резерва? Она около Могилёва… Точнее между Минском и Могилёвым, ближе к Минску, и уже больше двух недель под немцами. Пока они танки не начали вывозить, стоит их прибрать к рукам. Правда, сколько живу, но что немцы с этими «двадцать восьмыми» делали, так и не знаю. Скорее всего на металл отправили, на переплавку, и клепали свои танки. В боях они не участвовали, мне об этом не известно. Сев на мешках, я прикинул всё за и против, кивнул сам себе, и сообщив генералу что на Юг мне можно и не лететь, не хочу время терять, командировочное оформлю задним числом, когда буду передавать первые трёхбашенные машины, а сейчас бы я покинул самолёт. Генерал Мындро, на это только кивнул, тот был не против, и с интересом наблюдал что будет дальше. Ещё и комиссара локтем толкнул, приглашая присоединится. А я сходил к пилотам в кабину, самолёт был классическим «Дугласом», судя по надписям на английским, оригинал, а не советская копия. Парашют штурмана мне стоил три пистолета «Парабеллум». Штурман мне помог ремни застегнуть, и открыл дверь, отправив в полёт. К счастью, без напутственного пинка. Кстати, от штурмана я же и узнал где мы летим. Рейс на Харьков был, мы просто случайные попутные пассажиры, дальше уже сами или воздухом, или поездом. Летели по прямой и сейчас Калуга по правому борту, километрах в сорока уходила за хвост. Не так и далеко улетели, как я и думал. Мне же ближе будет. А парашют я купил, как они списывать будут подотчётное имущество, а это, между прочим, серьёзный косяк, не знаю, но видимо ходы знают, на обмен пошли легко, командир борта дал добро. Так что самолёт гудя моторами удалялся вдаль, километрах на двух летит, а я, зависнув под стропами, не спеша опускался… А кстати, что там внизу? Ага, поля, уже хорошо.

Недалеко дорога была, на ней машина остановилась, обычная на вид «полуторка» с открытым кузовом. Из кузова и кабины люди появлялись, наблюдая за моей посадкой. Земля мягко ткнулась в ноги, я спружинил, и стал наматывать стропы и купол, убирая в парашютную сумку. А вот народ в количестве шести человек, по посадке гречки бежали ко мне, там страшим милиционер был. Сунул купол в сумку и убрал ремешок фуражки подбородком, снимая головной убор. А без ремешка я бы фуражку потерял. Вот и стал сматывать ремешок, подводя к его к идеалу. Надел фуражку как раз, когда местные подбежали ко мне. Милиционер уже видел, что прыгун в своей форме, да и внешне опознал, меня по всем газетам засветили, но всё же потребовал документы, изучая награды на груди.

- Почему самолёт покинули?

- Летел в Харьков, а мне на Смоленск надо.

- Это как? - вытаращил тот глаза.

- Самолёты перепутал.

Тот лишь хмыкнул, и предложил подвести, но я сказал, что мне нужно в другую сторону. Совместно вышел с ними на дорогу, и как грузовик укатил, достал «Шторьх» и вскоре уже летал в нужную сторону. У наших авиация выбита, немцы надеюсь не тронут, поэтому шанс добраться днём был. Если так прикинуть, буду на месте часов в семь вечера. Время на дозаправку я учёл.

***