Турист - Антон Витальевич Демченко

попросила Оля, с интересом следившая за происходящим вместе со мной. — Я присмотрю за тем, что у него происходит. А ты сосредоточься на разговоре Швырко с начальством. Ладно?

— Как скажешь, дорогая, — кивнул я, открывая «окно» рядом с надзирателем. Вовремя. Не прошло и полминуты, как за дверью его кабинета послышались тяжёлые шаги, а затем массивная створка резко распахнулась, ударившись о стену, и на пороге появился Лепп, тут же уставившийся на вскочившего из-за рабочего стола надзирателя… весьма недобро уставившийся, надо заметить.

— Гаврила, тебе голову напекло? — затворив за собой дверь и воздвигнув в кабинете эфирный купол от подслушивания, прорычал полицмейстер. — Ты что здесь устроил, а?

— Так, мы… того, Андрей Александрович, — засуетился колобок-надзиратель, заметался по кабинету из стороны в сторону… но был тут же остановлен окриком начальника.

— Не мельтеши, Гаврила! Сядь, — рыкнул он, и Швырко тяжко и резко, будто у него ноги подломились, рухнул на стул для посетителей. Лепп окинул подчинённого недовольным взглядом и устало покачал головой. — Ты бы хоть коммуникаторы у них отобрал, идиот. Устроил здесь цирк с конями, понимаешь…

— Так я и отобрал, — закивал надзиратель, непроизвольно покосившись на разорённый сейф, — но они как-то выбрались из камер и вернули себе браслеты. А потом и вовсе какую-то чертовщину в околотке устроили. Кстати… мы же можем привлечь их к ответственности за кражу имущества из сейфа полиции!

— А потом тебя привлекут… за превышение служебных полномочий, — ощерился полицмейстер. — Думать же надо, кого и на чём задерживаешь. Думаешь, твоя сказочка о невозможности верификации идентификаторов в отсутствие связи с сарапульским инфором прокатит и на внутренней комиссии? Болван! Какого чёрта ты вообще к этим барчукам привязался, а?

— Так… Исенбаевы же… просили, — тихо, почти шёпотом произнёс Швырко.

— Кто? — рявкнул Лепп.

— Исен…

— Я спрашиваю, кто конкретно из их семьи тебя об этом просил? — вызверился полицмейстер, нависая над сжавшимся на стуле подчинённым. Тот совсем сдулся, глядя на начальника взглядом побитой собаки…

— Аз… Азамат Хузянович звонил, — пробормотал он, выуживая из кармана огромный носовой платок, которым и принялся утираться. Только что не высморкался в него. Лепп презрительно фыркнул и сделав шаг назад, активировал собственный коммуникатор.

— Азамат Хузянович, приветствую, дорогой, — ровным тоном заговорил он, искоса поглядывая на надзирателя, пребывающего в состоянии близком к обмороку. — Уж извини, что беспокою в неурочное время. Но увы, дела требуют… Да-да, понимаю и ещё раз прошу прощения… Тут вот какая закавыка случилась, понимаешь… ты давеча моего человека в портовом околотке просил о помощи. Вспомнил? Замечательно, дорогой, просто замечательно. Хорошая у тебя память. Может, тогда ещё вспомнишь, о чём мы с Девлетъяром Наильевичем два года назад договорились? Как так? Забыл? Ай-яй-яй… Так мне не трудно подсказать-напомнить, Азамат Хузянович. Договорились мы с главой твоего рода, что любые просьбы к полиции Усть-Бельска от вас идут только через меня. И вот теперь, дражайший Азамат, я нахожусь в раздумьях, не стоит ли аннулировать наши договорённости и соглашения, раз род Исенбаевых так относится к их исполнению. А знаешь… я, наверное, посоветуюсь с одним умным человеком. Посоветуюсь и решу. Вот прямо сейчас… С кем? А ты догадайся с двух раз, Азамат Хузянович. Как считаешь, глава рода Исенбаевых достаточно умный человек, чтобы дать мне добрый совет в таком деле? Да? Вот и я так думаю… Что? А лезть со своими делишками через мою голову, к моим же подчинённым, тебе ничто не мешало? Вот и не жалуйся теперь… О, как ты заговорил. В общем так, Азамат. Слушай внимательно. Твою просьбу я аннулирую. И нет, не уговоришь… Почему? Потому что освобождения столь напугавших тебя людей уже ждёт Алибеков. Глава первого стола городской управы, если ты забыл и… на секундочку, представитель ордена Святого Ильи, если, конечно, тебе это о чём-то говорит. Причём здесь орден? Как причём? А ты не знал, что столь не понравившиеся тебе гости города награждены знаком этого самого ордена? И да, как только их задержал Швырко, они тут же связались с волжским отделением капитула и попросили помощи и защиты. Имеют полное право, между прочим… Да, решено. Выпускаю… Нет уж, Азамат! Ты своим своеволием и так уже бросил изрядную тень на меня и моё ведомство. Так что обойдёшься. Никаких предписаний об отъезде я не подпишу. Сам виноват. До связи. — Лепп отключил связь, тяжело вздохнул и, чуть не сплюнув при виде трясущегося Швырко, снял эфирный купол. Распахнув дверь, он набрал очередной номер на коммуникаторе. Экран развернулся, полицмейстер буркнул Алибекову: «Заходи, мы закончили», и вновь сбросил соединение.

Не прошло и минуты, как в кабинет вошёл Руфат Исмаилович. Окинув взглядом открывшуюся ему картину, Алибеков хмыкнул в усы и выжидающе уставился на полицмейстера.

— Вот что, — откашлявшись, тихо проговорил тот. — Предлагаю следующее. Мы немедленно выпускаем Обуховых. Швырко перед ними извиняется… Искренне извиняется, слышишь, Гаврила? Угу, значит… видишь, Руфат Исмаилович, он согласен. Я же со своей стороны вкачу этому недоумку неполное служебное, чтоб жизнь мёдом не казалась, а наших гостей мои люди с почётом и мигалками сопроводят до самого Сарапула. Я даже оплачу им трёхдневный отдых в лучшей гостинице, чтоб добрали то, чего не смогли получить в Усть-Бельске, через глупость моего околоточного… Устраивает такой расклад?

— Предложение интересное, но я должен обсудить его с моими доверителями, — мягко произнёс Алибеков, и коммуникатор на моём запястье вновь завибрировал. Какие интересные дела творятся в этом маленьком городке, однако…

Глава 26

Саспенс, он такой… увлекательный

— Жаль, а я так хотел проверить остальные наработки наших мелких. Да и у самого была на примете пара идей, которые тоже хотелось опробовать… — я вздохнул, и Оля с лёгким смешком потрепала меня по волосам. Но уже через секунду она стёрла улыбку с губ и, задумчиво глядя куда-то в пространство, кивнула.

— А что, разве нам необходимо быть здесь, чтобы наблюдать за действием этих ваших… «розыгрышей»? — с самым невинным видом поинтересовалась жена, щёлкнув коротким, но по-девичьи ухоженным ногтем по деревянной столешнице складного столика, выуженного мною из спасплатформы.

— В принципе, нет, — я мотнул головой. — Но как это будет выглядеть? Околоточный извинится, получит на орехи от начальства, а потом ещё и огребёт от меня? Не совсем честно получится, не находишь?

— Я