Фантастика 2024-158 - Андрей Третьяков

Я внутренне застонал и отвесил себе серьёзный чапалах. Как можно было не подумать, что об этом тоже зайдёт разговор? Мало бедному императору новости о дриадах, так ему с ходу ещё и о других разумных сообщают!

У того в тике задёргался глаз. Но это было единственным признаком его волнения или удивления. Вот что значат века селекции и воспитания царской семьи.

— Другими разумными? — мягко уточнил правитель. — Расскажи о них.

Дриада поведала ему всё то же самое, что совсем недавно говорила мне. После чего император надолго замолчал, крутя чашку в руках. Наконец, он повернулся ко мне.

— Андрей, ты же понимаешь, что такой мир нулевого слоя изнанки я не могу оставить без присмотра? И России придётся взять место спуска под свой контроль. Но мы можем выплатить тебе достойную компенсацию. Например, три миллиона.

— Ваше величество, — скромно встряла Светлана. — Я забыла вам сказать, но там пробой минимум до шестого уровня.

— Даже так? — удивился глава. — Впрочем, это ничего не меняет, кроме суммы.

Я судорожно просматривал сотни вариантов дальнейшего разговора. И, наконец, вроде что-то нащупал.

— Пётр Алексеевич, я не гонюсь за деньгами. Для меня главное — Россия и состояние моих подопечных. Я опасаюсь, что они станут рабынями и секс-игрушками для богатых. И готов на всё, чтобы этого не допустить! — пафосно начал я. — Я уже вложил все свои сбережения и сбережения нашей семьи, чтобы построить современный защищённый спуск вплоть до седьмого уровня. Единственное, чего хочу — чтобы народ дриад жил, как раньше, а не стал куклами в нашем мире. А также наладить сотрудничество с ними в пользу нашей страны.

Ну не мог я отдать такой подарок судьбы! Да, на деньги, которые мне может выделить корона, буду жить долго, богато и счастливо. Но скучно. Это претило мне. И я уже знал, что ответит император.

— Что же, юноша, ваши цели мне понятны, а стремления импонируют. Я буду думать над создавшейся ситуацией, а пока приглашаю вас составить мне компанию за ужином.

Дальнейшее я уже видел. Оставалось лишь прожить то же самое в реальности. Ужин был в комнате размером с кабинет, слуги приносили море разнообразных блюд, половину из которых я даже не попробовал, поскольку просто не осталось места в желудке. За столом мы не говорили о деле, важном для меня и дриады.

Закончив трапезу, переместились обратно в кабинет. Сам же Кречет пришёл к нам минут через двадцать и с порога заявил:

— Что же, граф, мы обсудили ситуацию с моими советниками. И у нас к тебе есть предложение. Ты хочешь сохранить за собой права на скалу?

— Разумеется, ваше величество, — поклонился я. — Это единственное моё наследство, единственная память о предках. Да и уверенность в безопасности дриад для меня очень важна.

Я перепробовал сотни вариантов диалогов с этим уверенным в себе мужчиной. Он был очень умён и осторожен, но у него нашлась крохотная слабость — честь и совесть как своя, так и собеседника. Хотя глупости, это огромное достоинство, и я рад, что во главе великой страны стоит такой человек. Просто на этом слишком легко играть.

Я и играл на этих струнах, не очень умело, практики подобной не было. Обычно в прошлой жизни приходилось намекать или прямо предлагать взятки. Да, тот мир был полностью продажным, насквозь больным коррупцией и кумовством.

— Этих слов я и ожидал от такого юноши, как ты! — император ткнул в меня указательным пальцем. — Что ж, я законодательно назначаю тебя лично ответственным за дриад и прочих обитателей открытого тобой мира. Но есть небольшое дополнение! Охрану на обсуждаемом объекте будет вести моя личная служба безопасности. И любой, кого ты захочешь допустить к тому месту, обязан пройти неслабую такую проверку. Также ты будешь подчиняться главе СБ. Последнее слово в любой спорной ситуации будет за ним. Ты согласен? Кстати, первый отряд уже выехал в усадьбу, прикажи их разместить.

Ну ещё бы я был не согласен! Я приложил титанические усилия, чтобы найти верную линию поведения, и получил даже больше, чем рассчитывал, выезжая сюда.

Телефон был предсказуемо выключен, и, испросив дозволения, я активировал аппарат. Меня тут же засыпало ворохом сообщений от Семёна Боброва. Чёрт, он же должен был приехать и предоставить план строительства с расчётами! С памятью надо что-то делать. Ладно, свяжусь с ним позже.

Позвонив в усадьбу, кратко обрисовал ситуацию Стасику, и тот уверил меня, что всё сделает в лучшем виде. После чего я вновь отключил телефон.

Его величество мерил кабинет шагами, и, когда я закончил, подошёл ко мне настолько близко, что я испытал дискомфорт от вмешательства в личную зону. Хотя, думаю, он и сам это прекрасно осознавал и давил на меня с какой-то целью.

Впрочем, она выяснилась довольно скоро. Постояв так, перекатываясь с пятки на носок, император вдруг стремительно подошёл к своему креслу и начал речь:

— Светлана, Андрей, Аива! Я весьма благодарен вам за ошеломляющие новости. Отныне у вас всех безлимитное право на аудиенцию. Даже если просто соскучитесь, будете иметь возможность на встречу со мной. Но прошу не злоупотреблять! — он едва заметно ухмыльнулся. — Также вам положена премия, подробности сможете узнать в канцелярии.

Он откинулся на спинку кресла, а на столе сами собой образовались бокалы с розовым вином, обалденно пахнущим, и блюдо с небольшой относительно горкой всевозможных закусок. Он взял бокал, дождался, пока мы повторим его жест. Потом поднял свой и сказал:

— Наш мир вступает в новую эру, и всё благодаря вам! Надеюсь, это будет во благо нашей страны и всего мира. Андрей, Аива, у меня к вам просьба: я хотел бы, чтобы Аива погостила у меня некоторое время. Примерно неделю. У вас есть возражения?

Глава 25

— Я хотел бы, чтобы Аива погостила у меня некоторое время. Примерно неделю. У вас есть возражения?

— Конечно, нет, ваше величество, — тут же отозвался я.

А внутри всё похолодело. Если император покажется с ней на каком-либо приёме, это тут же станет трендом, и все захотят себе «ручную зверушку». Рабство, геноцид… И я ничего не смогу противопоставить. Не выдержав, взял да и высказал эти свои опасения, даже забыв заглянуть в будущее.

Но Пётр Алексеевич, вопреки моему беспокойству, лишь рассмеялся.

— Ух, молодость, горячая кровь! —