Ведьмак. Белый волк и чёрный камень - Елена Владленова

взятое, рождало в душе Видана странную тревогу и ноющую боль. Только причина этого чувства была ему неясна, а значит, дело следовало закончить. Если всё дело в смутных предчувствия, то разве не на такой трепетный отклик рассчитывали строители храма тысячи лет назад, сооружая его и украшая соответственно?

А звуки? Звуки-то как раз, были самыми естественными: шелестел песок под ногами, шумел ветер где-то вверху в провале купола, изредка врываясь и разгоняя дымную завесь горящего масла, и потрескивавшего от пламени воска, слышались тихие разговоры извне и, если напрячь свои ведьмачьи способности, то даже порыкивание индрика можно было уловить, недовольного тем, сто его заставили стоять на привязи вместе с лошадьми.

И тем более ему была непонятна внезапная слабость всегда уверенной в своих деяниях Доляны. Если неожиданно она забеспокоилась о судьбе штриги, то тем более – бессмысленно. В конце концов, штриге уже хуже быть не может. В случае неудачи ритуала, нить, связывающая её душу с явью, прервётся окончательно и уйдёт несчастная Аника на перерождение.

А князь? Ведьмак обернулся к чёрному провалу входа, куда они выставили всех людей. Силуэт, опёршегося о колонны Милонега, был отчётливо виден. Он наблюдал за всем происходящим внутри храма. Князь… князь быстро утешится.

– Может быть в другой день? – стёрла торжество момента волха.

– Всё готово, – недовольно буркнул Аркуда. Ему не хотелось откладывать ритуал ещё на неопределённый срок. – Не пойму – что не так? Всё же сотни раз просчитано.

– Что тебе не нравится? – спросил ему в тон Видан.

– Благоприятная пора – это ещё не самое главное, – попыталась возразить Доляна. – У нас нет равновесия сил! А, значит, велика возможность неудачи…

– Отчего ты так решила? – возмутился Аркуда, уже явно, злясь. Всё-таки нервозность зверя ещё давала о себе знать.

«Мальчишка, – усмехнулся Видан. – Нашёл с кем спорить…»

– Смотри сам, – начала терпеливо объяснять волха, – мы с Виданом серые, да и ты тоже, едва ли темнее. Зато Финя – белый! Но без его родственной крови никак не обойтись. Он должен находиться здесь…

Финя, Финя… в этом волха была права. Он по логике вообще мог быть проведён в храм под белы рученьки, должен был отчаянно сопротивляться и чувствовать себя отвратительно. Но мальчишка стоял спокойно и смотрел на их спор с удивлением и возмущением, понимая своё место и не встревая. Никакие обереги в таком сильном месте действовать не могли, хоть весь обвешайся ими. Возможно, что его пропустили уже полустёршиеся печать проклятия.

– Нужен противовес. Чёрный волхв или колдун, а лучше два сильных. У мальчишки потенциал просто зашкаливает! – Волха встряхнула длинными чёрными рукавами. В этом одеянии для призыва она чем-то сильно напоминала ворону. Может быть, жёстким углом свисающей на глаза куколи? – Не проще ли отложить и пригласить …

– Нет, не проще! – громогласно заявил о себе князь, быстрыми уверенными шагами пересекающий пространство от входа до них. – Начинайте обряд. Луна в третьем окне!

– Но равновесие сил… – попыталась возразить Доляна, – должно быть соблюдено! Это одно из условий …

Впрочем, все её слова были бесполезны.

– Немедленно начинайте обряд! – Ледяным, давящим властью тоном оборвал её Милонег.

По залу будто пронеслась тёмная давящая волна, не допускающая прекословие и неподчинение.

Ведьмак нахмурился, внимательно посмотрел на князя, словно заметил в нём нечто новое, и встал на определённое ему место, взглядом, останавливая, отчего-то ощетинившегося начавшимся оборотом Финю. Ему и так было трудно находиться здесь и, скорее всего, он тоже увидел в Милонеге нечто особенное. Темная энергия нервировала и давила, слова князя окончательно выбили его из колеи.

– И вправду, будь, что будет, – пробормотал Аркуда.

– Ты не убедил меня, князь, – зашипела волха, – но я подчиняюсь приказу. Только результат гарантировать не могу. И покинь нас…

– Всю ответственность беру на себя, – с вызовом тряхнул головой Милонег. Он посмотрел на бестолковую женщину со своим особенным прищуром. – И я останусь с вами по воле своей!

Подошёл ближе и встал на край каменного круга. Доляна передёрнула плечами, огляделась и подняла руки. Вспыхнули высокими, внезапно, синими от накала столбами вплавленные в круг масляные чаши, выделяя основную форму – треугольник.

Волха начала песнь призыва, тихо выплетая голосом старинные стихи славления Чернобогу, иногда переходя в свистящий шёпот:

– Покажися Чернооче во мраке ночи-мороке,

Поступися Чернооче по долу-дороге…

Ведьмаки слаженно повторяли за ней только последнюю строчку каждого куплета:

– В ночи величайся Чернооче Тысячеликий! Гой!

И постепенно от колебания тембра входили в транс, покачиваясь и оборот противосолонь во чернобогов кут воззря, приложив сжатые кулаки к груди. Финя, стоявший у алтаря, казалось, потерялся в реальности, будто одеревенел, глаза его закатились, а дыхание стало частым и едва заметным.

Князь же с какой-то странной полубезумной улыбкой, невидимой для погружённых в ритуал знающих, смотрел прямо перед собой, будто знал больше, видел отчётливее и ожидал большего.

– … А очи нощи гляде до ны,

А всяк живот трепеще во мраце,

Ко огню сердца сва, вще обраще! Гой!

Разруши Чернооче зло пророчие, …

Волха двинулась ближе к жертвеннику, уже шепча совсем неслышно заветные слова, взяла спустя рукава Финю за плечи, развернула, как удобнее было. Сверкнул жертвенный нож, полилась кровь из поднятых запястий, будто укроп-вода зашлась паром, окропляя чёрный камень. И стало этого пара так много, что заволокло зал туманом, как стеной. На несколько мгновений всё потонуло в плотном мареве, пригасило огни, погрузив всё в кромешную тьму.

Когда же морок растаял, то мальчишка лежал на полу в беспамятстве, но из запястий кровь больше не сочилась. Волха вовремя проявила свои целительские способности. И дёрнувшийся было ведьмак, так и остался на месте.

Правда, теперь было, куда посмотреть с большим напряжением. Боги крайне редко отвечают на просьбы людей, являя им свой голос или лик. Но в этот раз было всё совсем иначе.

Прошение, и в правду, было куда серьезнее, чем обычное – оградить от происков личных недоброжелателей, но и не настолько серьёзное, как моровое поветрие или война. Но отчего-то Чернобог удостоил их своим личным присутствием!

Его тёмная фигура, словно выплавленная из воронёного металла, восседала на обсидиановом троне. Прямая спина, в деснице копьё. Зубчатая червлёная корона на будто вырубленном из камня, челе. Цепкий колючий взгляд, впивающийся в душу.

Плечи ведьмака будто придавило стопудовой каменной плитой. В горле застрял комок и стало нечем дышать. И на морок больного воображения списать такое не получится. Видан уже не единожды ощущал на себе явление тёмноликого. Знал – испытывает призвавших.

Доляна стойко терпела, склонив голову. Аркуде же, впервые столкнувшимся с таким, было