Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

буду я с подполковником Бунтовым. Штурманов в экипаж определим позже, — обозначил своё личное участие Мулин.

Ничего плохого в том, что заместитель командира корпуса будет во главе я не вижу. Полёт сложный. Да и возможные атаки истребителей Турции исключать нельзя.

— Ещё предлагаю использовать новый Як-44 в обеспечении работы. Он видит всё и всех, — предложил я.

Мулин на меня посмотрел и медленно кивнул.

— Да. Так и сделаем.

Сопин хлопнул в ладоши и сделал шаг вперёд.

— Готовимся товарищи. Время Ч — 3.00 завтра утром. Но самое главное — никаких разговоров об этом с представителями Сирии.

Мулин, поднявшийся со своего места, был удивлён.

— Это будет сложно сделать. Правительственные войска ведут бои в тех районах. Для вертолётов, которые будут высаживать вашу группу это большая опасность.

Игорь Геннадьевич улыбнулся и посмотрел на меня и Тобольского.

— Поэтому мы доверяем работу лучшим.

Приятно, когда тебя настолько высоко ценят. Но в данном случае это отягчающее обстоятельство. Задачка от Сопина теперь превращается в весьма опасное дело.

— Олег Игоревич, как только проработаете маршрут, передадите мне его лично. Думаю, мы найдём способ и момент, чтобы вас оградить от возможного дружественного огня, - сказал представитель конторы Тобольскому.

Сразу после совещания мы начали с командиром эскадрильи прорабатывать маршрут. Склонившись над картой в нашей комнате, мы уже полчаса пытались выбрать оптимальный профиль полёта и направление. Получалось не очень.

— Здесь слишком высоко и нет седловин, чтобы пройти пониже, — показывал я на хребет Джебель-Ансария, который нам предстоит преодолеть.

— А если облетим… тут? Вроде отметка 346. Не так уж высоко. Плюс мы прикроемся хребтом, а потом спикируем вниз, — предложил Тобольский, проведя тупым концом карандаша в другом месте на карте.

— Здесь нарвёмся на позицию «Тунгуски» садыков. Хотя, они такие и спать могут в это время.

— Однозначно будут спать. Видел я, как они на пост ходят с матрасом, — отклонился Олег Игоревич на спинку стула.

Задача осложнялась тем, чтобы доставить группу как можно ближе к району действий «Чёрных орлов». Про скрытность и говорить нечего.

— Саня, высаживать придётся в горах. Скорее всего здесь, — указал Олег Игоревич на отметку в 1527.

— Группе потом спускаться, — ответил я.

— Согласись, что это проще, чем карабкаться. Я в прошлый раз усмотрел пару горных плато в этом районе. Аккуратно можно группу забросить и спикировать вниз, — продолжал указывать Олег Игоревич на предполагаемое место высадки.

— А вы будете кружить недалеко, правильно понимаю?

— Ты мальчик большой. Весь расклад знаешь. Я пойду ведущим пары «мышат». Будем вас прикрывать, - сказал Тобольский, сворачивая карту.

Дверь в нашу комнату открылась. На пороге появился запыхавшийся Кеша. Вид у него был помятый, но в руках он держал то ли справку, то ли какой-то документ.

И надо сказать, что я был рад его видеть.

— Эт самое… я вернулся… ааа! — прокричал Иннокентий, падая вперёд носом.

Ну было бы странно, если бы Кеша не «исполнил» что-нибудь такое при возвращении из госпиталя. Я быстро помог ему подняться, и Петров бросился меня обнимать.

— Сан Саныч! Дружище! Я ж так рад вернуться. Ты бы знал, как там в госпитале хреново.

И чего ему так не понравилось в больнице. Лежи, отдыхай, смотри на красоток-медсестёр. Ещё и еда хорошая.

— Даже не представляю. Ты вон даже бежал к нам с самого Дамаска видимо, — улыбнулся Тобольский, пожимая Иннокентию руку.

— Не то слово. Успел к медикам на борт сесть и к вам сразу. А к чему готовитесь? Я уже готов лететь. Только в туалет схожу…

У Кеши начался словесный «понос», так что заткнуть его не вышло. Пришлось дать ему пару консервов, чтобы он занял чем-то свой рот.

— И кстати, Саныч, тебя ждут на медосмотр, — улыбнулся Иннокентий, прожевав остатки тушёнки.

Уж что, а медосмотры я люблю!

Закончив с проработкой маршрута, я заспешил в медпункт. И как это ни странно, меня уже ждали.

— Разрешите войти, — спросил я, приоткрыв дверь кабинета.

За рабочим столом сидела уставшая Тося, которая широко зевала. Она медленно повернула голову в мою сторону и мило улыбнулась.

— Тебя сколько можно ждать, Саша. И не забудь закрыть дверь, — сказала Антонина, встала со стула и пошла ко мне.

Далее слова были ни к чему. Всего несколько дней мы с Белецкой не виделись, а такое ощущение, что целую вечность. С каждым поцелуем, прикосновением и касанием, мне хотелось её всё больше.

И даже кушетка была не нужна. Весь секс прошёл на столе.

— Теперь я рыбка и у меня нет ножек. Я никуда не пойду. И ты тоже, — сказала Антонина, лёжа на столе.

— А я никуда не собирался, — наклонился я к ней и поцеловал.

Тося выдохнула и провела рукой по моей щеке.

— Сопин приходил на укол. Не просто так он здесь, правда?

Я широко улыбнулся.

— Так-так, вижу, что кто-то отслеживает товарища подполковника…

— Саша, это не смешно. Фамилия Игоря Геннадьевича всегда связана с какими-то задачами. Обычно с горой приключений на задницу. И, кстати, он уже полковник.

Ну точно Белецкая отслеживает всё и всех. Я начал натягивать штаны и медленно их застёгивать.

— И куда тебя тащит Сопин? — спросила Тося.

— Не тащит. В моём случае это называется приказ.

— Тогда… я тоже с тобой. Полечу санинструктором.

Ну что и требовалось доказать! Вечно у Тоси в её красивом «кардане» с упругими ягодицами мощный пропеллер.

— Ясно, — ответил я.

— Ясно? — удивилась Тося.

— Ясно-ясно.

Тося хмыкнула, поднялась и села на стол, свесив красивые ноги.

— Сашенька, может хватит уже?! Почему всегда мой Клюковкин должен спасть всех и вся?

— Дорогая, это ведь не прогулка в парке. Мол захотел и пошёл свежим воздухом подышать. Всё очень серьёзно. Риск…

— Саша, только не начинай про риск. Ты в обычной жизни рискуешь не меньше, а даже больше. И каждый день. У меня вон волосы седые начали появляться, — показала Тося прядь волос.

— Седины я там не увидел.

— А она есть! Я… короче, я буду участвовать. Иначе это был наш с тобой последний… медосмотр. Ещё будешь отговаривать?

Вот что мне в ней нравится, так это умение меня раззадорить. Кажется, я рано штаны застегнул и футболку надел.

— Буду. Раз