Прозрение. Том 1 (СИ) - Кристиан Бэд

— Нет.

— Какая правда у тебя нехорошая.

— Я так воспитан.

— Ну, переучивать тогда будем. Договорились?

— А я могу отказаться?

— Попробуй. Думаю, капитан мне запретит тебя бить. Но сегодня — уже извини, ладно?

— Лад… Ай!

— Терпи. Если считаешь, что не виноват — вставай, я тебя не держу.

— Ну, хватит, а? Ай, гад, садист!

Дерен взял свежий прут. Наследник лежал, сжавшись в комок. Сейчас ему нельзя было дать и заявленных семнадцати.

Я выключил видео. Очень хотелось спать, тело отяжелело так, словно били меня.

Значит, вот почему Эберхард остался на «Эскориале». Не потянул великую миссию — пройтись по окровавленным залам дворца, попинать родственный труп носком ботинка.

Смог бы — не попал бы к алайцам, а удрал вместе с Имэ. Грата…

Я набрал навигаторскую. Дежурил Млич.

— У нас всё в порядке, Ивэн?

— Так точно, капитан. Входим во вторую фазу разгона. Скоро будем готовиться к входу в зону Метью. Потом придётся сделать передышку часов на восемь, медиков нельзя подвергать риску двойного прокола.

— Тогда я посплю. Разбудишь, если чего?

— Спокойной ночи, кэп, — ехидно улыбнулся Млич.

И я вспомнил, что уже предупреждал его, будто собираюсь поспать.

История восемнадцатая. «Если…»

Кьясна, территория Содружества

Выгрузив на Кьясну первую партию медиков и оказав Энреку посильную помощь в инструктаже недисциплинированного врачебного стада, я нашёл наконец время поинтересоваться юридическими аспектами судьбы наследника дома Аметиста.

Иннеркрайт успел навести о мальчишке справки, вызвал, как и обещал, юриста, поставил ему задачу и даже получил кое-какие ответы.

Он отдал мне распечатку рекомендаций. Здоровенную такую.

Распечатку я просмотрел очень бегло, но по всему выходило, что Эберхарда безопаснее сдать в дом его покойной матери. Плюс нужна будет пара юридических процедур, чтобы обезопасить парня от расправы хотя бы на первых порах.

Энрек сказал, что юристу задача понравилась, и он этим займётся. Об оплате я могу не беспокоиться, квазикристаллы нашёл я, а потому юриста оплатит администрат Кьясны. По-другому меня премировать можно только мешком кристаллов, экономические механизмы между Содружеством и Империей в войну почти не работали.

Ещё Энрек рассказал, что прилетал Мерис. Тоже расспрашивал про наследника. Неужели опять что-то задумал?

Действия генерала последние дни напрягали меня всё больше. На запросы он отвечал через раз, а когда я совершенно достал его вызовами, отписался: «Капитан Пайел официально мёртв, корабль на профилактике, и вообще вас всех сейчас временно не существует».

Нет, ну не сволочь, а? Начальник, называется.

Я посетовал на Мериса Энреку, чем обширно повеселил его и нарвался на отеческое предложение поспособствовать с работой, раз мне нечего делать.

Пообещал натравить на этого кошака Кьё.

Медики тоже очень хотели заполучить меня, чтобы выпить всю кровь и поизучать. Я сбежал от них на «Персефону».

Нам нужно было сделать второй рейс в расположение эскадры Локьё за светилами экзотианской медицинской науки. И уже после него я планировал найти время для отдыха, для малой и для архива.

Мысль об архиве занозой чесалась под кожей. Вся эта дрянь с волновыми клетками началась, когда Дьюп начитался чего-то в архиве. Я должен был выснить, что же он там нашёл, кроме так возмутившей Имэ подноготной несчастного Энека Анемоосто.

Да, несчастного. В Империи его вообще бы на атомы разобрали. А так парень хоть немного пожил. В Содружестве хотя бы Генетического департамента нет.

Ну, конструкт? И что? Ведь и способности у него были, и добрый он был, и контактный. Не то что сделанный исключительно матерью-природой Эберхард Имэ.

Окрестности Кьясны, «Персефона»

Вернувшись на «Персефону», я вошёл в каюту Вальтера, где обитал теперь и наш юный отморозок, и тут же оценил направленный мне в печень взгляд.

Профессиональный такой взгляд, наработанный.

Таким взглядом кого попроще можно было заставить попятиться.

Как может пацан так грамотно воздействовать ментально и одновременно устроить совершенно детскую попытку захватить корабль?

Дерен, убиравший со стола исчёрканные каракулями листы пластика, поднял голову и, оценив диспозицию, приказал Эберхарду:

— Лицом к стене. Пока не разрешу повернуться. Добрый вечер, господин капитан.

Я думал, парень не послушается, но он шагнул в ближайший угол и застыл там.

— Это что за странное наказание? — удивился я.

Дерен пожал плечами, сам же, мол, запретил трогать.

— Ты и мысли читаешь? — пошутил я.

— Мысли мы условились не читать. Я реагирую на эмоциональные реакции. Негативные — наказываю.

— А дежуришь ты как?

— В карцер сдам на восемь часов. По кораблю попросил меня пока не ставить в график, только боевые.

— Можешь ко мне приводить на время дежурства. Раз уж я разрешил забрать из карцера, мне и мучиться.

— Хорошо.

Дерен отвечал коротко и как-то совсем невесело. Похоже, он вымотался.

Эберхард — не подарок… Нужно бы отправить Вальтера в отпуск после того, как спровадим мальчишку.

Я поймал взгляд пилота:

— Ты извини, я погорячился вчера. Просто не ожидал от тебя такого. Где-то ведь научился?

Извиняться меня когда-то научил инспектор Джастин. Обычно начальство полагает, что извинения — обязанность подчинённых, и к собственной священной персоне эта устаревшая традиция отношения не имеет.

Я так не считаю. Вот только автоматизма добиться не смог, всё время ощущаю неловкость. Приходится резко менять тему.

— В сороднениях учат всему, — пожал плечами Вальтер. — Мало ли что я люблю, уметь должен всё.

Моё «извини» его не зацепило никак. Он вообще не из тех, кто цепляется к мотивам чужих поступков.

Тем более что мотива я и сам не знал. Чисто формально — приказ он нарушил…

— А вот эйниты не признают телесных наказаний…

— Мы тоже не признаём. Но иногда их признают те, среди которых приходится жить. Не везде люди достаточно развиты, чтобы принимать свои поступки, которые делают «на эмоциях». Эмоции — путь к душе, но это ещё нужно в себе понять.

— Это как? — Все эти штуки с душой так и остались для меня тёмным лесом.

Дерен посмотрел на меня, как на наследника, но ответил.

— Люди путают психику и душу. Психика может быть натренирована, а душа при этом не развита. Мы тогда получаем монстра, который обладает психической силой, а стыда или раскаяния не знает. И ладно бы этот монстр радовался своему внутреннему устройству, но ему и самому плохо. Здесь без разницы, понимает человек, какое зло творит, или нет — эмоционально поступок всё равно давит на него. С этим можно работать, но на первом этапе мы не в силах принять иное наказание, кроме физического. И только через боль уходит эмоциональная непереносимость проступка. Другие способы могут столкнуть наше сознание в бездну.

Мне захотелось почесать затылок.

— Ты думаешь, я понял?

— Ну, это как соразмерность наказания возрасту, — улыбнулся Дерен. — Или — как с собаками. Одну придётся