Вик Разрушитель 10 - Валерий Михайлович Гуминский

что Глава Рода делает ставку на «Панцирь», а Владимир Артемьевич бьётся за новый экзоскелет. И знаешь, меня «Атом» впечатлил больше, хотя его ещё не видел в бою. Если всё, что мне удалось найти по их броне — правда, то это очень хорошая машина. Но наш новый «Бастион» будет лучше!

— Хвастунишка! — ласково посмотрела на меня Арина и пододвинулась поближе, чтобы положить голову на моё плечо.

* * *

Лиза вернулась в гостиницу только поздно вечером, и, уставшая, рухнула в кресло, даже не скинув шубку. Отмахнулась от захлопотавшей возле неё Варвары. Страшно подумать, даже на обед пришлось съездить в какой-то ближайший к будущей арене ресторан, наскоро поесть и вернуться обратно на объект! К тому времени туда приехали двое кураторов из «Железной Лиги», чтобы проконтролировать ход работ. Они дотошно подсчитали количество камер, поинтересовались, сколько зрителей от тверичей будет на трибунах, что вызвало у девушки зубовный скрежет. Она даже возненавидела этих крохоборов!

В суете дел некогда было отцу позвонить!

— Миша, помоги мне раздеться! — жалобно проговорила девушка, когда перевела дыхание, и Серебряный живчиком подскочил к ней, радостно улыбаясь. Освободившись от верхней одежды, Лиза поблагодарила обрадованного княжича и взялась за телефон.

— Папа, привет! — услышав голос отца, девушка тяжело вздохнула. — Никогда не думала, что рутина так вымотает.

— Ничего, в трудностях закаляется характер, — пошутил Владимир Артемьевич, и сразу же голос стал деловым. — Что можешь рассказать?

— Представляешь, сегодня встретилась с княжной Голицыной и самим Волхвом! — усмехнулась Лиза. — Они приехали на объект, вернее, на разведку. Не ожидала увидеть их обоих.

— И как тебе Волхв?

— Самоуверенный мальчишка, — фыркнула княжна. — Но комплименты умеет делать, причём, оригинальные. Сказал, что моя красота даст ему дополнительные силы победить тебя. Выпендривается.

— Значит, ты ему понравилась, — усмехнулся отец. — А то, что так говорит — это всего лишь слова. Бравада. Бой покажет. Есть ещё что сказать?

— Да, самое главное! Мамонов предлагает провести бой, не используя магию.

— Физический бой? — на мгновение повисла тишина, а потом старший Оболенский осторожно добавил: — Откуда княжич узнал, что «Атом» действует в двух режимах?

— Я ничего не говорила! — сразу же воскликнула Лиза. — Мамонов тоже ни словом не обмолвился, что знает об этих режимах. Мне показалось, он даже не задумывался, когда это предлагал. Похвастался своими ментальными техниками.

— В таком случае он будет иметь преимущество, — рассмеялся Оболенский. — Но это и хорошо. Протестируем «Атом» в самом жесточайшем режиме. Пусть мальчик развлекается.

— Я думала, ты постараешься выжать из этого представления максимум, — чуть разочарованно проговорила Лиза. — Это же твой проект. Не давай дедушке лишний козырь. А то все ресурсы на «Панцирь-2М» направит. Мне «Атом» больше нравится. Очень современный, с опережающими время технологиями.

— В ближайшее время у нас нет конкурентов, поэтому доведём «Атом» до ума, — отец, чувствовалось, был в хорошем настроении. — Думаю, молодой княжич не разочарует, и как следует мне наваляет.

Лиза рассмеялась. Папа такой чудной! С ним весело и легко, не то что с дедом. Порой от взгляда Патриарха мурашки по спине табунами бегают, поджилки начинают трястись. А если совсем недоволен — так и словом пригнёт к земле. Тем не менее, в старшей внучке души не чает, оттого и пристально следит за её успехами. При таком диктате очень трудно будет выйти замуж по любви, иногда уныло думала Лиза, разве только за того, на кого укажет перст старика. Да и выбора-то особого не было. Или Рюриковичи, или Гедиминовичи. За Уралом, правда, кандидатов хватает, но там своя кооперация князей и дворян, свой круг общения и родственных отношений.

— Ну а как молодой человек Мамонов — тебе приглянулся? — с хитрецой спросил Владимир Артемьевич, когда дочка отсмеялась.

— Дед учил никогда с жертвой не заигрывать, — фыркнула девушка. — Но на мой взгляд паренёк очень даже привлекательный. Княжна Голицына на меня смотрела с такой ревностью, словно сама глаз на Мамонова положила.

— Он, кстати, по крови не Гедиминович, — зачем-то сказал отец.

— Пап, не надо, хорошо? — предупредила Лиза, нахмурив брови. — У нас есть чёткий план, которого мы должны придерживаться. Сыграть свою роль я смогу, но о каких-то сердечных делах речи быть не может.

— Не обращай внимания, это всего лишь мои рассуждения, не более, — успокоил дочь Оболенский. — Арена уже готова?

— Завтра ещё отладка и прогон, — перешла на деловитый тон княжна. — «Железная Лига» уже подготовила списки приглашённых. Ты мне сбрось, пожалуйста, фамилии тех, кто приедет с тобой. Группу поддержки тоже не забудь взять.

— Чуть попозже перешлю на почту.

— Когда приедешь?

— Завтра после обеда жди.

— Отлично. Я гостиничный этаж полностью выкупила для делегации, — на всякий случай предупредила Лиза. — А дедушка приедет?

— Он ещё в раздумьях, — усмехнулся Оболенский. — Но со своим характером вряд ли усидит на месте.

— Тогда до завтра. Целую, пока-пока!

— Спокойной ночи, дочка.

2

Здание Цензурной Комиссии как будто специально пряталось от любопытных глаз в переплетениях улиц и переулков Китай-города, дабы не каждый мог найти дорогу в храм поборников чистоты русского языка, правильной политически и общественно верной информации, регулировщиков свободы печати.

Трёхэтажное здание, построенное ещё в восемнадцатом веке в стиле классицизма с его прямыми линиями, колоннами и антаблементами, должно было своим видом приводить в трепет всех, кто пытался переступить порог этого заведения по собственной воле или по принуждению. Выкрашенное в бело-красные цвета, оно очень симпатично гляделось на фоне серо-белой зимы, но опытные люди не обольщались столь ярким оперением. Внутри царил железный порядок, в каждом кабинете сидел вышколенный системой чиновник. Изменился разве что только антураж. Тяжёлые столы, оббитые дорогим сукном, перья, ручки, печатные машинки уступили место современной офисной мебели с элегантной и стильной аппаратурой, вычислительной техникой и плоскими мониторами. Вдоль стен стояли высокие шкафы с папками, в которых хранилась вся жизнь тех, кто протоптал дорожку в эту тихую заводь цензуры.

Иван Козачёв мог сколько угодно показывать, что его нисколько не пугает встреча с господином Языковым — Главой Комиссии, но как только он оказался в полутёмном пустынном холле, сохранившим старинный интерьер в виде оббитых деревянными панелями стен, дубовой административной стойки, огромной люстры под потолком, самопроизвольно сглотнул тягучий комок в горле.

—