Первенцы - Дарья Чернышова

Ветер потянул на них полотно дымовой завесы. Живыми стрелами разорвала его стая диких собак.

Одну из них Ройда убил еще в прыжке, остальные три, безумные, брызжущие слюной, словно не видавшие пищи много дней, окружили его и грызлись насмерть. Саттар и Бруно воспользовались передышкой, а потом, когда собаки, сбитые с толку неистовым гневом отчаянного человека, заскулили и осеклись, напали снова.

Гашек порывался вмешаться, но одергивал себя, повторяя, что будет помехой, а не подспорьем. Ройда, прикрываясь щитом от атаки главаря, булавой разбил морду черному псу, и громила зашипел от боли. Раненая собака, брошенная хозяином, стала путаться у него под ногами. Саттар рычал, смешивая берстонские ругательства с хаггедскими. Еще несколько крепких ударов, и все озлобленные псы с кровавыми, страшными мордами погибли, так и не выполнив задачи. Бруно метался из стороны в сторону. Марко позиций не сдавал.

А потом главарь оступился. Саттар в попытке отвлечь внимание на себя получил не смертельный, но ощутимый удар в бок, ответив чем-то неубедительным. Гашек краем глаза заметил, как Куница отклоняется назад, готовясь бросить топор. Ройда выбил меч у Бруно из рук, замахнулся – и вдруг упал на одно колено. Земля под ним напиталась кровью.

– Вот тебе наглядный урок, братец, – вынырнув в сторону, сказал главарь и спрятал кинжал. – Всегда имей при себе второе оружие. Непременно когда-нибудь пригодится.

Гашек слушал невнимательно. Меч сам оказался в руке, тяжелый и почти невесомый. Гашека попытались остановить – то ли хаггедка, то ли Куница, – но гнев застил глаза, и препятствий он больше не видел. Ройда задрал наверх седую голову. Последний удар громилы все-таки достиг цели: левая щека покраснела, как киноварь. За долгие годы с этого лица стерлись все до единой черты, напоминающие об отце.

– Я имел право знать, кто его убил, – бросил Гашек.

– Ты его конюх, – сказал Марко и выплюнул выбитый зуб. – Не было у тебя такого права.

– Разве? Неужто не я в этой семье первенец? Не мне ли, батраку безграмотному, наследовать вам, мясникам, пьяницам и трусам?

– Выходит, тебе многое от нас передалось.

Гашек вскипел от ярости и поднял руку, но прежде чем он понял, что произошло, рот и бороду залила кровь из разбитого щитом носа.

Ройда снова схлестнулся с хаггедцем. Внутри горящей хижины что-то рухнуло с жутким гулом. Стоило вернуть равновесие, Марко, уклонившийся от секиры, оказался прямо перед Гашеком – открытый. Он сделал выпад, проскользнув лезвием между пластин, и сам не понял этого движения, а потом увидел в изменившемся взгляде Ройды нечто похожее на благодарность.

Невесомая тяжесть меча стала невыносимой. Ладонь, в которой лежала рукоять, разжалась. На тренировке Бруно поворчал бы, но теперь ему оказалось все равно.

– Из уважения, которого ты когда-то заслуживал, – в своей манере заговорил он, когда Марко мешком осел на землю, – я тебя, пожалуй, похороню. Но знай, что поминать курган станут именем Горуна Жильмы.

Потом раздался скользкий, тошнотворный звук, и Бруно вернул Гашеку меч. Танаис больше не улыбалась. Грязное небо рассекла ветвистая молния, грянул гром – но Марко Ройда этого не услышал.

– …и упокоится дух твой, как упокоилось тело твое. Место твое в живых пусть займет достойный.

Бруно вылил на могильный холм немного воды. Пепелище, оставшееся от хижины, то и дело шипело, потревоженное дождем. На пути сюда главарь рассказал, кто такой Горун Жильма – или, вернее, кем он когда-то был. «Поучительная история, – говорил Бруно, – о том, что от безрассудства не так далеко и до безумия». Громила сплюнул, потирая ушибленный бок, и покосился на Танаис. Если Гашек понял их перебранку правильно, она не позволила изувечить тело.

Пока ханза добиралась до тракта, погода вышла из себя окончательно: дождь полил стеной. Дорогу размыло, редкие путники попрятались кто куда, а к следующей ночи и вовсе началась буря. Утром главарь объявил, что все это никуда не годится и нужно переждать хотя бы самую мерзость, иначе у мулов глаза вылезут на лоб. Как назло, еще очень долго им не встречалась и захудаленькая корчмишка, но спустя время впереди замаячила небольшая деревня, а на краю ее – постоялый двор.

Злые, мокрые и голодные, как настоящие дикие псы, они ввалились внутрь и тут же залили пол целой бочкой дождевой воды. Хозяин замахал на них руками.

– Но-но-но, молодые люди, в мое заведение нельзя с оружием!

Бруно вежливо принес извинения и сделал товарищам знак. Оставив меч, Гашек поймал себя на мысли о том, что без оружия чувствует себя неуютно. Теплая еда и питье помогли немного расслабиться.

Пересчитать постояльцев хватило бы пальцев одной руки, и ханза стала здесь основным источником шума: хлюпанья, звона, сербанья и тяжелого дыхания. Гашек сидел напротив Куницы и ритмично хлебал щи, пока лицо юноши вдруг не вытянулось, взгляд не застыл с диким выражением, а от губ не отлила кровь.

Но ведь Марко Ройда лежит в земле. Не может вернуться за ними.

Куница вскочил с места, пронесся мимо, кого-то окликнул. Обернувшись, Гашек увидел дородную женщину – без сомнения, хозяйку – с полной корзиной грязного белья. Куница налетел на несчастную безудержным вихрем, схватил за грудки и рявкнул:

– Где ты это взяла?!

Перепуганная хозяйка ткнула пальцем наверх, на съемные комнаты, и поспешила скрыться вместе с корзиной. Теперь Гашек понял, что вызвало такой переполох, и на затылке зашевелились волосы.

Куница держал в руках черный кафтан с оторочкой из лисьего меха.

В два прыжка юноша забрался по лестнице на верхний этаж, где расположились три двери, и без разговоров высадил среднюю здоровым плечом. Комната, словно ожидавшая вторжения, ощетинилась острием меча. Куница нехотя поднял руки и отступил.

– А как же «в мое заведение нельзя с оружием»? – усмехнулся главарь, хлопнув по плечу прибежавшего на шум хозяина, но в глазах его заплясали недобрые искры.

– Как удачно, что вы сами заострили внимание на сделанном для меня исключении, – вдруг зазвучал откуда-то мужской голос. – Я ценю в людях наблюдательность. Стоит ли в знак, как говорится, доброй воли оставить вашего юнца в живых?

Бруно слегка склонил голову.

– Если вас не затруднит.

Из-за соседнего стола поднялся маленький, неопределенного возраста щуплый человек, на которого Гашек прежде не обратил внимания. Мужчина выглядел добродушным, даже приятным, и совершенно точно обладал властью: неторопливые и уверенные движения выдавали в нем опытного управленца. Человек этот негромко присвистнул, меч исчез в глубине комнаты, и оттуда вышли два дюжих молодца, вооруженные до зубов.

– Расскажите же, что особенного в этом кафтане, – без улыбки сказал незнакомец, поманив охранников пальцем. – Мне самому любопытна