Ведьмак с Марса 3 - Станислав Кемпф

не рассыпал попкорн, но как-то умудрился удержать и лакомство, и Михалыча.

— Mi querido, наконец-то ты пришёл! — затараторила девушка, не замечая, что за моей спиной стоит Снежана. — Я уже хотела звонить тебе, но думала, ты отошёл ненадолго и вот-вот вернёшься… Давай уйдём отсюда! Ой…

Она наконец-то увидела мою невесту и густо покраснела, не зная, что ей теперь делать.

Короля тем временем поставили на ноги, охрана дружно запричитала, убеждая монарха проявить благоразумие, но тому явно кровь в голову ударила.

— ¡Maldición! (Проклятье!) — взревел он, устремляясь к нам. — ¡Maldita chica, tú vienes conmigo! (Проклятая девка, ты идёшь со мной!)

Телохранитель едва успел вклиниться между ним и мной и оттеснить назад своего короля.

— Ваше величество, вы уже успели привлечь внимание охраны, — сказал я. — Право же, я думал, короли ведут себя более благоразумно.

Моё хладнокровие контрастировало с его яростью и выставляло его не в лучшем свете. Осознав это, Родриго вдохнул, выдохнул и попытался взять себя в руки.

— Плевать на охрану, — резко ответил он. — Король имеет право вести себя так, как сочтёт нужным.

— Вы потревожили целый этаж, — напомнил я. — Что, если среди клиентов есть журналисты? Этим акулам вы тоже скажете, что для короля нормально врываться в лав-отель и вытаскивать из постели любую девушку?

И кинул в рот горсть попкорна.

Хрум-хрум.

— А я бы сама вызвала журналистов! — усмехнулась Снежана. — Кстати, это ещё не поздно сделать. Ваше величество, как вам понравятся заголовки во всех утренних газетах? «Король Родриго пытается отбить любовницу у сироты с Марса!» Даже не знаю, что будет позорнее — то, что у сироты, или то, что пытается — то есть любовница предпочитает всё-таки сироту!

Микаэла покраснела гуще. Король побледнел. Снежка захрустела попкорном.

— Ваше величество, позвольте представить вам Снежану Медведеву, мою невесту, — с лёгким поклоном отрекомендовал я ему свою спутницу. — Дочь Дмитрия Анатольевича Медведева.

Король Родриго запыхтел, решая, как ему себя повести. Наследница Старого Медведя — не то же самое, что дочь простого таможенника, её не обзовёшь, как душе угодно, потому что у её отца хватит влияния забить оскорбление в глотку даже королю. И как бы монарх ни был зол — ему пришлось поумерить свои эмоции. И я был с ним полностью солидарен в вопросе внимания журналистской братии.

Они-то с радостью подхватят и раздуют скандал, но затронут не одного короля. Мне тоже достанется. А мне лишнее внимание с их стороны было совершенно ни к чему. Пока что максимум, что мне грозило, это заметка на последней полосе — «Ресторан „Морская Звезда“ чествует лучшего пилота Академии». Меня это полностью устраивало.

Но если кто-то из акул пера вздумает слетать на Марс, чтобы собрать там сведения о сиротке, обиженном всемогущим королём…

Нет, в сам приют ни одного журналиста не пустят. Потому что по документам-то я там воспитывался, и даже на доске почёта моё лицо имелось, Департамент постарался. Но вот воспитанники меня в глаза не видели и рассказать ничего не могли — и это было достаточным поводом никого из щелкопёров близко не подпускать к приюту.

А это вызовет подозрения и стремление копать дальше и глубже. Оно мне надо?

К счастью, королю это тоже оказалось не надо.

— В таком случае, раз уж синьорита Микаэла открыла наконец нам дверь, может, продолжим разговор внутри? — спросил Родриго.

Я бы предпочёл вообще никаких разговоров больше не вести, но было очевидно, что ему что-то нужно от Михалыча. Так нужно, что он пошёл на скандал с риском для королевской репутации. И так просто не отстанет. Лучше было выяснить всё здесь и сейчас. Тем более, что мало на станции найдётся мест, более безопасных с точки зрения сохранения секретности.

— Если синьорита Микаэла не будет возражать, — я взглянул на девушку в моих объятиях.

Синьорита не возражала. Охрана, счастливая тем, что скандал прекратился, поспешила удалиться. В конце концов, номер был оплачен, и если клиентам угодно пригласить гостей — то так тому и быть.

Король вошёл в номер уверенно, тут же выбрал себе кресло поудобнее и расположился в нём, как на троне. Алваро встал у него за спиной, заложив руки за спину. Нас он явно не считал опасными противниками, и я понимал, почему. Две девушки и подросток — было бы от кого ждать подвоха, но только не от нас. Меня это полностью устраивало.

Снежка вошла с настороженным любопытством кошки, исследующей новую для неё территорию, разве что лапки не отряхивала после каждого шага. От неё не укрылось ничего — ни обстановка, располагающая к интиму, ни смятая кровать. Я поймал сложную гамму чувств на личике девушки, когда она смотрела на ложе любви: обиду, интерес, лёгкий оттенок брезгливости, смущение… Но она ничего не сказала, устроилась на одной из кушеток и приготовилась наблюдать и слушать.

Я выдвинул из углов два кресла — для себя и для Михалыча, и поставил их рядом с кушеткой Снежки. Сам сел рядом с ней, Микаэла отобрала у меня попкорн и устроилась в другом кресле, так что по обе стороны от меня оказалось по девушке — но и грабить на попкорн я теперь мог их обеих. А между нами и королём красовалась смятая постель, из которой Михалыча так бесцеремонно вытащили.

— Итак? — я нарушил повисшее молчание, повторив свой вопрос, заданный немного ранее. — Что вашему величеству угодно от синьориты Микаэлы?

Вряд ли король Родриго рассчитывал, что беседа пойдёт в таком ключе и в такой обстановке, он явно не привык отчитываться ни перед кем, но деваться ему было некуда. Со мной он мог бы не считаться, как и с Михалычем, но с нами была Снежана Медведева — и перед ней приходилось держать лицо. Даже если в её жилах не нашлось бы ни капли королевской крови, влияние и богатство её отца были весомой причиной сбавить обороты.

— На самом деле у меня дело ко всем троим.

А вот это явно пришло ему в голову только что — монарх поднаторел в умении играть роли, но, во-первых, совсем недавно он орал, что всё происходящее не моё дело, а во-вторых, для любого выпускника курсов Царя не составило бы особого труда заметить, как в глазах Родриго загорелся огонёк свеженькой идеи.

— Мы слушаем, — капелька настоящего величия в голосе и в позе — и