Паладин. Свет и Скверна II - Илья Романов

в тот момент для него было потеряно полностью, но он запомнил того мужчину, которого в пору называть стариком. Как и то, что он лично вытащил на себе Гришу из тьмы, приведя его к свету.

Прибыв на место, бойцы под руководством Шипера сразу же бросились на подмогу. Раненного врага добивали без пощады, взяв лишь одного языка, а своим оказывали поддержку. Одна из машин, полная пострадавших бойцов рода отбыла сразу же, как подавили остатки сил врага. Вымотанную и едва стоявшую на ногах Светлану Константиновну, которой также пришлось принять бой с двумя одарёнными убийцами, погрузили вместе с раненым Емельяном. Напарнику хорошо досталось, но он был жив. Их эвакуацией командовал непосредственно Фёдор, но Светозарного с ним не было. И оттого страннее, почему именно так?

Разузнав ситуацию, он двинулся искать лишь одного человека, которого нашёл в самой пострадавшей части леса. Деревья вокруг трещали в огне, земля чадила дымом, вонь гари витала повсюду.

Светозарный был именно там. Полностью голый, покрытый с ног до головы сажей, красными ожогами и волдырями, он походил на едва живой труп. Но это не мешало ему удерживать одной рукой монструозный обоюдоострый двуручный топор, лезвие которого было приставлено к шее стоявшего на коленях человека. Впрочем, человеком его сейчас сложно назвать. Латный доспех на нём раскурочен, словно его пытались вскрыть тупым ножом. Кольчуга порвана и висела кусками вместе с плотью. Левая рука у него отсутствовала, её будто сначала грубо сломали, а затем оторвали. Валялась она неподалёку, а из обрубка торчала кость и капала кровь. Помятый шлем лежал рядом. Лицо — сплошное кровавое месиво, но этот человек был ещё жив.

— Т-ты сдохнешь, Потёмкин… — выплюнул он кровь, захлёбываясь ею. — Вы все сдохните…

Князь ничего на это не ответил. Резко, почти без замаха, он начисто срубил его голову. Мёртвое тело глухо свалилось на землю.

Воцарилась тишина. Светозарный посмотрел на топор, с лёгкостью закинул его на плечо.

— С моей сестрой и ранеными всё хорошо? — сухо, с лёгкой хрипотцой, произнёс он, не отрывая взгляда от трупа в доспехах.

— Да, Свят…

— Раз так, то тогда для тебя есть дело. Забери его доспехи, сгодятся на переплавку. И найди мне телефон.

По его голосу было ясно, что того, кому он позвонит, не ждёт ничего хорошего. И вновь, как бывало в последние дни, Шипер увидел в этом человеке ту самую фигуру. Слабую, едва заметную глазу, но аура света вокруг него сейчас принимала именно эти очертания.

— Мы идём на войну, Светозарный? — не удержался Шипер от вопроса, затаив дыхание.

— Да, Григорий, — вспыхнули ярким светом глаза молодого князя. — Мы идём на войну.

* * *

Поместье рода Демидовых…

Нежась в ванной после утомительного вечера, Хозяйка Медной Горы пригубила вино, одна бутылка которого стоила столько, что не каждый богатый аристократ мог себе позволить, и с задумчивым видом откинула голову на бортик. Мокрые волосы спадали на её плечи, лицо и грудь, а мыслями герцогиня до сих пор пребывала на злополучном приёме.

Она облажалась. Дважды. Первый раз, когда сочла, что мальчишка не устоит перед ней. А во второй, когда дала волю своим эмоциям. Редко, почти никогда, с ней обращались вот так! Как с какой-то деревенской девкой, мнение которой и вовсе не учитывается! Более того, Потёмкин говорил это при людях, нисколько не стесняясь и не сдерживаясь в выражениях. Каков нахал…

И ведь задача была проста — втереться в доверие, по возможности соблазнить, но не более того. Необходимо было завлечь мальчишку, а затем держать на коротком поводке. Спать с ним она не собиралась даже по приказу императрицы, для подобных задач есть другие «должники» на службе её императорского величества. Но их посылать не стали, а выбрали именно её. И Урал в этом списке причин даже не в первой тройке.

По её данным Потёмкин хорош, как Егерь, вот на этой теме они и должны были сойтись. Вот только из-за долгого общения с благородным обществом, имеющим свой отпечаток, она немного решила поиграть, что привело… к плачевному финалу. Слишком привыкла она после кончины мужа вести себя с противоположным полом резко и беспощадно, разговаривая с позиции силы и не сразу сообразила, что провалилась. Ещё и сорвалась, как малолетняя дура.

Скривившись, женщина провела рукой по небольшому шраму в центре груди. Едва заметному, почти не различимому на коже, но он был самым запоминающемся в её жизни. Сапфировый Шершень, являющийся опаснейшим из ядовитых тварей Зоны, оставил его в напоминание о себе и том походе. И если бы не императрица, что до замужества также была Егерем, то сейчас Дарья не пила бы это прекрасное вино и не дышала.

Те времена, когда Демидова была ещё только Савельевой, она помнила очень хорошо. Дочь нищего барона, погрязшего в долгах, а затем и расставшегося с жизнь посредством петли и мыла. Все его долги, разумеется, повесили на единственную дочь, которая только-только начала развивать свой дар.

Да… Дарье пришлось взрослеть быстро, как и понять, что жизнь не сахарная вата в розовых тонах. Образование у неё было, но не законченное, а потому путь лежал в имперские Егеря. Там она и дар свой развила и заматерела, а затем и заработала как репутацию, так и деньги, чтобы рассчитаться с ростовщиками. Сложный был период, но тогда ещё девушка считала его одним из лучших в своей жизни, поскольку повстречала наследника Демидовых, который отдавал обязательный долг государству, как и положено аристократам империи. Любомир, выходец из рода промышленных Уральских магнатов, построивших своё состояние на добыче редкоземельных ископаемых, был человек тяжёлым на характер, но твёрдым и волевым. Роман их закрутился быстро, они оба любили адреналин и чувство сражений, какое давали твари Зоны. Жизнь на острие опасности, чтобы кровь пылала. Уже тогда Дарья сделала себе имя, её боялись и уважали многие, за силу и за стратегический ум.

От этой мысли женщина ухмыльнулась. Стратегический ум, который дал осечку с одним единственным молокососом.

Роман с наследником Демидовых перерос в нечто большее и в конечном итоге они покинули ряды Егерей. Девушка взяла себе фамилию мужа, вошла в его род и они сыграли свадьбу. Вот только, как оказалось, Любомир не мог расстаться со своей натурой истребителя чудовищ. К мирной жизни он не питал никакой любви, она его угнетала, а твари на границах были слишком слабы. Это в конечном итоге и привело к тому, что он организовал поход,