Владимир Поселягин - Охотник

— Как Толик? — сменил я тему.

— Три дня назад письмо от него пришло. Пишет что нравиться. На физтренировках отдыхает. Недавно в рукопашной раскидал пол отделения. Командование заинтересовалось, узнало, что это ты его обучил и назначило на должность инструктора по рукопашному бою. Две недели уже учит, — отцу было явно приятно рассказывать про успехи сына. — У тебя как дела?

— Да так. Старшего лейтенанта получил, — и тут же как бы между делом. — Недавно наградили вторым орденом Красной звезды.

Отец поперхнулся:

— Почему я об этом в первый раз слышу?! — возмутился он. — Да и откуда?!

— Я же пограничник, караваны контрабандистов брал. А говорить?.. Да как-то к слову не пришлось. Хвастаться не хотелось.

Отец, все-таки переварил шокировавшие его новости и после общих объятий, мама, наконец, оторвалась от своих ненаглядных внучек и мы стали частично разгружать машину. По просьбе отца я надел на праздничный ужин, который быстро приготовили хозяйка и мама, китель с наградами и сидел во главе стола. В общем, вечер удался. Немного портило встречу воспоминание о Марине, но я уже перегорел, а для родителей она была фактически хоть и знакомым, но чужим человеком, вот только внучки родные, кровиночки.

Вечером я проводил родителей и сестер до дома, где были сняты комнаты, а утром отправил с дочками обратно в Киев. Все, теперь впереди у меня работа по поиску убийц Марины. Да здравствует ЖЕСТЬ.

Прежде чем начать, требуется посетить следователя, что ж с него и начнем…

В десять дня, через полчаса после того как родители уехали, я собрался в прокуратуру. Родители увезли не только дочек, но и почти все мои вещи. Оставив только одну импортную спортивную сумку, которую я подарил Толику на семнадцатилетие, с его же одеждой. Про документы и оружие я и не говорю, они всегда оставались со мной. Правда некоторое взрывающееся и стреляющее оружие я переложил из чемодана в сумку. Кроме пээма у меня были затрофеены 'Вальтер' с полусотней патронов и тремя магазинами, две 'лимонки' тысяча девятьсот сорок третьего года выпуска, эсэсовский кинжал и финка. Причем действительно финского исполнения. К 'Вальтеру' был прикреплен неплохой глушитель, по крайней мере, с двадцати метров ничего не было слышно. Такие глушители были у всех бойцов и офицеров отрядов, что я готовил.

На всякий случай я достал трофеи из сумки, вдруг что, отмазатся отмажусь, но могут быть проблемы. В общем, я стер с них свои отпечатки, завернул в тряпицу и спрятал в срубе дома, где снимал комнату. Даже с собаками хрен найдешь, знаю, я по тайникам спец.

После этого я вышел из дома, сообщив хозяйке, что вернусь только вечером и направился к следователю. Как и я предположил, старшего следователя с занимательной фамилией Кличко, на месте не оказалось, однако дежурный заверил меня, что после обеда он точно будет. Подумав, я вышел из здания прокуратуры и направился на рынок, в то месте где циркулируют свежие и старые городские слухи. Если где можно собрать информацию о трагедии трехмесячной давности, то только там. Ну или хотя бы в том районе где жила Марина. Мне кстати, надо будет наведаться в жилконтору и узнать на счет квартиры Марины. Она была ведомственной и, наверное ее опечатали, хотя могли отдать и другим жильцам. Тут это просто, хотя дочки и прописаны в этой квартире. В общем, нужно собрать вещи детей, да и альбомы с семейными фотографиями. В общем, все, что будет напоминать им о матери. Но это завтра, сегодня сбор сведений.

Как вести беседу я знал прекрасно, поэтому гуляя между рядами заводил разговоры с продавцами. Повезло мне с бабкой, что торговала жареными тыквенными семечками. Купив кулек я с ней разговорился, начав с того что хотел бы поселиться в таком прекрасном зеленом городе. Бабка охотно рассказывала о местных достопримечательностях. Как бы между прочим я помянул о том что меня у вокзала чуть было не сбила машина. Та моментально уцепилась за эту историю, рассказав о недавней трагедии.

— Было у нас похожее. Только там молодую женщину прям насмерть задавили, а ведь ей бедняжечке даже тридцати не было, — старушка взяла подвязанные подбородком концы головного платка и промокнула глаза. — Я ведь ее еще маленько помню, на соседней улице жила. Вот ее черная машина и сбила.

— Черная? — сразу заинтересовался я. Такие машины у простых граждан не было, а даже если были то единицы.

— Да, — с жаром продолжила источник информации. — На этой же машине раньше секретарь обкома ездил. Потом его перевели в Киев с повышением. Теперь он первый секретарь горкома партии.

— А с машиной-то что? — сделал я заинтересованный вид.

— Так водитель, Михаил Терентьев два года назад на пенсию вышел, вот и выкупил ее как списанную, так она же как новая с виду. Берег он ее. А потом это и случилось, угнали у него ее и сбили девушку-то.

— А точно угнали? Может он сам ее и… — сделал я рукой вниз, как будто спланировал.

— Да не, точно угнали. Мне Марья Ивановна с Советской рассказала. А той Люда, продавщица из киоска СоюзПечать, а она слышала от гардеробщицы Люси что работает в музее, а та соседка Терентьева. Он ведь в это время в огороде ковырялся. Она сама выдела как он две яблони сажал с сыном. Потом закончили, вышли, а машины то у двора и нету. Но Михаил Юрьевич тревогу не поднял, думал, младший сын покататься решил, а потом когда милиция приехала, выяснилось, что сын-то в это время на уроке в техникуме был. Вот и получается, угнали ее.

— Да, интересная история, — задумчиво пробормотал я, и тут же перевел тему на другое.

Следуя к прокуратуре, я прокручивал все сказанное старушкой. Конечно там от правды было процентов шестьдесят. Остальное надумано за это время, однако история с наездом хоть немного прояснилась. А то, что история темная, я был уверен на сто процентов.

В этот раз мне повезло, он был на месте.

— Вторая дверь налево, — сообщил дежурный.

— Спасибо.

Документами я не козырял, к следователям постоянно наведывались свидетели и пострадавшие, вот и сейчас я сообщил по какому делу и меня отправили в нужный кабинет.

Подойдя ближе, я покачал головой, заметив, что табличка с должность и ФИО висит на одном гвоздике.

— Не порядок.

Повесив на второй гвоздик, кажется, он был без шляпки, я постучался и вошел внутрь, услышав за спиной, как табличка снова слетела с гвоздика и зашуршала по двери, покачиваясь.

— Вы Соколов? — подняв голову, сразу же спросил следователь, заставив меня насторожиться. Честно говоря, я хотел показать удостоверение, и попросить ознакомиться с нужным делом, однако следователь все поломал. Но озадачило меня не это, а то, что он сразу опознал меня. Это не есть гуд, все это мне нравилось все меньше и меньше. Однако я ничем не выдал своего удивления, плотно прикрыл дверь и, кивнув, сказал проходя к столу: