Фрилансер. Сверх - Сергей Анатольевич Кусков

и открытым аристократией воротам для него ваших городов. И забудьте о каких бы то ни было правах, как категории — права только для воинов, у кого есть яйца.

— Информация же по всем чиновникам, которые подписывали легализацию мигрантов, громивших город, — а теперь спокойным голосом итог, ради чего всё затевалось, — уже сейчас загружается на дворцовый портал, а также дублируется на сайте «Хроники борьбы за справедливость». Если вы не можете защитить себя — ей нет никакого резона защищать вас в дальнейшем, но если вам это надо — она впряжётся, и пусть хоть какая-то падла посмеет тронуть хоть одного из вас! Заодно вернёте и ей полномочия, чтоб она могла поставить денежных мешков на место, на будущее.

Улыбка. И финальный аккорд:

— У меня пока всё, с вами был представитель дворца по связям с общественностью, Хуан Шимановский. Спасибо всем, кто был с нами.

Начал спускаться по лестнице. Оцепленной клановыми бойцами и ангелами, державшими людей, чтоб не мешали съёмке. Теперь, наконец, всем дали дорогу.

— Всем спасибо, прямой эфир окончен! — голос Жан-Поля в ушах. После этой фразы зажглись довольные улыбки на лицах следственной группы и адвоката, ангелов. Парни Макса приветственно закричали — этой братии всё в диковинку и в кайф. Клановые бойцы мало что поняли, но тоже осознали, что всё в порядке, цель достигнута, и поддержали своей улыбкой.

У самого «Либертадора» настиг вызов по первой линии.

— Да, Фрей, — активировал её я, чувствуя опустошение и бессилие, как будто сто космолётов разгрузил. — Ну как?

— Знаешь, очень сумбурно, — довольно хмыкнули на том конце. — Поначалу мало что понятно, затем ощущение какой-то лажи… А потом главный диалог, главное интервью. И твой монолог в итоге!..

Восторженный вздох.

— Да-да, сумбурно, не очень понятно… Но сейчас, сидя и анализируя, прихожу к выводу, что, чёрт возьми, ты был искренен! Я тебе поверила и сама захотела поехать и наказать уродцев! Не эти слащавые актёрские рожи дикторов, и не казенное зачитывание, пусть наизусть, не по шпаргалке. А вот так, когда бекая и мекая, глотая слова, с нервной дрожью на всю страну… Вот это — высший пилотаж, рыцарь.

Я улыбнулся, разворачиваясь, снова посмотрев на здание службы миграционного контроля, куда с утра пораньше привезли всех подследственных — фон к репортажу должен был быть соответствующим. В прежнем виде это здание вряд ли увижу. Особенно зная, что батальон отобранных отморозков ждёт, когда наши силовики будут паковать в специальный бас подследственных, чтобы везти в тюрьму департамента безопасности. А паковать будут, как только я уеду из этого купола.

— Хуан, я тебе поверила! — восторженно отчиталась Фрейя. — И они поверят. А нам главное результат, а не твоя красивая речь без запинки перед камерой.

— Спасибо! — выдавил я, чувствуя, наконец, облегчение. Как бы ни развивались теперь события теперь, всё закончено. Мы сделали что могли, кто может — пусть сделает больше.

— Езжай во дворец, у нас тут снова лажа, — другим тоном произнесла она, — но не пожар. Доделай, как хотел, подожду. Но и не тяни — ситуация серьёзная.

А когда за последние две недели была другая? Но вслух этого не сказал. Улыбнулся и выдавил:

— Принято!

Глава 8

Опять — двадцать пять!

Глава 8. Опять — двадцать пять!

Смотреть, как к басу, в который пакуют подследственных возле здания управления миграционного контроля, подъехала техника с логотипами регулярного ополчения, то бишь поднятая из хранилищ, с устаревшими опознавательными знаками, было интересно. Но скучно. Обыденно. Без огонька. Лично мне, конечно, в отличие от новостных каналов, вновь врубивших экстренное прямое включение. Что интересного в картинке, как наших клановых бойцов, которых мы оставили для подстраховки (чтоб никто не пострадал — героев хватает) бойцы ополчения планово разоружают, не применяя насилия (под дулами счетверённых гауссовок меха любой разружится, но наши прямой приказ получили — на всякий). Как тех упырей, кто только что давал показания мне на камеру, из баса выводят злые мужики в военной форме времён королевы Оливии. Кадровики сейчас носят другую, но хранилища на то и хранилища, сейчас всё мобилизованное ополчение щеголяет в такой — ни с кем парней не спутаешь. Как эти добровольцы-энтузиасты, отогнав подальше и наших разоружённых людей, и охрану здания (тех разоружать не стали), и случайных прохожих, выстроили миграционщиков в шеренгу лицом к стене, и дали красивый залп им в спины. Расстреливаемые до последнего не сопротивлялись — не допускали мысли, что их, красивых и важных, так грубо сработают. Понимали, идёт какое-то шоу, но руки никто не заламывал, с воплями: «Граждане, это что ж делается-то!» — не бросался, пощады не просил. На что рассчитывали? Что выбежит ведущий и закричит: «Внимание! Вас разыграли!»? Нет, я уже раз так делал — больше не хочу. И точно не с ними! Всё было слишком рутинно и предсказуемо, а потому казнь получилась скучной, не интересной. Только сидящий со мной в салоне глава миграционной службы после очереди отчаянно завыл. Но Сюзанна, передислоцированная сюда же для контроля оного персонажа, немного убавила ему прыти, стукнув по башке и в район солнечного сплетения.

— У-у-у-у! У-у! Ы-ы-ы! — Тип валялся в проходе — не на сидение же для «белых» людей его сажать — и скулил, грозя мне какими-то карами. Я же, поняв, что всё, самое интересное закончено, и осталось только ждать эффекта домино, приказал тронуть машину согласно плана. А именно — поедем к куполу Сената, в расположение наших войск. Там сегодня на «нуле» тоже интересная часть несёт дежурство. Парни в штабе творчески подошли к заданию, и это было непросто, ибо как Каррераса тасовать подразделения им запретил. Надо было подобрать ТО САМОЕ, где-то отыскав среди шестисот тысяч личного состава, и загодя, за пару дней перебросить на «нуль» в нужное место. Вроде справились.

— Что воешь, гнида! — пнул и я бывшего чиновника и будущего покойника. — Ты и правда считал, что я потерпел фиаско?

Судя по мычанию, правда.

— Я и убивать тебя не собираюсь. Я ЛИЧНО, — поправился, ибо считал, что это важно — не стоит врать там, где этого