Пауки в банке - Александр Георгиевич Шавкунов

Истребитель швыряет из стороны в сторону, закручивает, и от перегрузок темнеет в глазах. Из носа уже течёт кровь, а Нирел продолжает уворачиваться от длинных очередей. Забыв о задании, забыв о товарищах, забыв о самом себе.

Очередной истребитель вспыхнул от попадания неуправляемой ракеты. Нирел готов поклясться, что видел, как нос распускается, подобно цветку, объятый пламенем. Видел, как пилот кричит, сгорая, а его фонарь покрывается трещинами и чернеет изнутри.

Нирел кричит, представляя, как сам сгорит в кресле, а руки тянутся к рычагу катапульты. Но ведь и это не шанс на спасение, просто чуть более медленная смерть. Медленно опускайся на землю и жди, пока тебя поймают в прицел.

Нирел проснулся, упав с кровати, и долго лежал, жадно хватая ртом воздух и пытаясь успокоить сердце. В окно заглядывает трепетный рассвет, пение птиц пробивается даже через двойной стеклопакет. Впрочем, окно приоткрыто, и Нирел может слышать, как скребёт метла по бетону.

Шкряб-шкряб.

И в этом звуке он слышит далёкие отзвуки пуль, рвущих фюзеляж. Сердце сжимается, рвётся из груди, обливаясь кровью. Нирел перевернулся на спину, раскинул руки и задержал дыхание. Может, проще закончить всё так. Просто перестать дышать.

Проклятье, он до сих пор не может понять, почему его вообще допускают до полётов. Да таких, как он, даже на винтовочный выстрел нельзя подпускать к штурвалу.

Глава 4

Рентгеновские снимки висят на световой панели, и кости отдают синевой. Целая конференция врачей собралась вокруг и живо обсуждает причины выживания пациента. С другой стороны, у стекла в палату стоят двое в строгих костюмах. Седая женщина с лицом злой рыси и мужчина с только пробившейся проседью на проборе.

Оба смотрят на пациентку.

Женщина, чуть за тридцать, с лицом, замотанным бинтами, и с подключёнными дыхательными трубками. Аппаратура слева от кровати размеренно пищит, а по капельницам поступают лекарства. Её ввели в медикаментозную кому по настоянию врачей. Что впрочем на руку агентам, позволяет продумать план действий.

Седая потянулась за сигаретами, вспомнила, где находится, и цыкнула, отдёрнула руку. Мужчина протянул жевательные пластинки в яркой упаковке и пояснил с улыбкой:

— Никотиновые, специально беру для таких случаев.

Седая смерила их и его взглядом, закатила глаза.

— Мерил, это по-гейски даже для тебя.

— Не более, чем совать в рот продолговатые и горькие предметы.

— В моём случае это нормально. — Фыркнула Седая и постучала пальцем по стеклу. — Имя уже узнали?

Мерил спрятал жвачку во внутренний карман, ничуть не обиженный. Покосился на спорящих врачей, на распахнутую дверь в палату. За ней стоит военная охрана, и оружие снято с предохранителя.

— Да, Грэйн Аркштайн, археолог.

— Горянка… — пробормотала Седая, и крылья носа дёрнулись, на лице проступило лёгкое отвращение. — Быстро вы управились. Она была агентом?

— Нет, пару раз попадалась, перейдя границу в спорных областях. Не привлекалась, так как всё замяли. Наши археологи также часто плутали.

— Ну, в этот раз у неё была уже не просто экспедиция, — заметила Седая. — Других идентифицировали?

— Пару человек, несколько её коллег и пара контрабандистов.

— Тоже горяне?

— Да.

Мерил бросил в рот пару пластинок жвачки. Седая посмотрела на него со смесью презрения и отвращения, снова повернулась к стеклу и заложила руки за спину.

— Есть догадки, что они там делали и за что получили пулю?

— Ни малейших, Синая, — мужчина покачал головой. — Только догадки. В руинах был центр управления беспилотными орбитальными объектами.

— Кому понадобилась информация о мусоре?

— Возможно, там были чертежи, но…

— Это значит, у горян есть способ дешифровки, — закончила Синая, сощурилась. — Скажи, девочка, если выживет, сохранит память?

— Конечно, это же недешёвый шпионский опус.

— Это хорошо. — Синая кивнула и рефлекторно прижала два пальца под нижнюю губу. — Пустая болванка была бы бесполезна. Пошли к ней парочку спецов с полным набором препаратов. Добавим парочку полезных нам воспоминаний.

* * *

Нирел вошёл в ангар нового места дислокации. В спину бьёт рассвет, и длинная тень рассекает бетон. Истребители стоят в два ряда, накрытые плотной тканью, словно призраки. Один накрыт слегка небрежно, и вокруг полно следов ботинок. Рядом кто-то пролил машинное масло.

Быстрый шаг, ткань сорвалась легко, скользнула по гладкому металлу и упала на лужу, быстро пропитавшись. Истребитель пристал перед Нирелом во всём великолепии. Резкие контуры, острый нос и крылья с хищным изломом. Красный цвет контрастирует с белыми и чёрными линиями. Над передним шасси выгравированы имена. Тонкий столбик — перечисление всех пилотов, что садились за штурвал. «Нирел» значится последним, во всех отношениях.

После него птичка отправится в утиль.

Сейчас же, на хвосте красуется свежий рисунок, нанесённый баллончиком по трафарету. Несколько кругов, вписанных друг в друга — мишень. Символ трусости. Это было ожидаемо, слухи распространяются быстро, а вину не смыть.

Он может перекрасить символ в стандартный для эскадрильи, но завтра всё вернётся как было. Борьба бессмысленна, ему и так прекрасно дали понять, что он здесь гость нежеланный.

Ладонь коснулась холодного металла, скользнула вдоль носа к крылу. Нирел вскочил на него, сдвинул фонарь и плюхнулся в знакомое кресло. Приборная панель вспыхнула, ожили крохотные экранчики. Несмотря на политику отказа от электроники, она играет значимую роль в истребителях и во всём, что может преодолеть звуковой барьер.

Началась процедура калибровки. Истребитель следит, чтобы пилот был на пике своих возможностей. На приборной панели в случайном порядке зажигаются кнопки, и надо повторить узор, когда они потухнут. Лицевой щиток заставляет следить за скачущим перекрестьем, попутно следя за зрачками пилота и высчитывая уровень задержки нервной системы. Наконец, шлем проиграл звуковой сигнал, и на пластине высветилась зелёная галочка.

Теперь настала очередь Нирела проверять машину.

Ход закрылок, уровень топлива и ещё тысяча параметров. Стальная птица оказалась здорова, как и пилот. Разве что у последнего с мозгами проблема, но, похоже, это волнует только его. Наверное, все надеются, что он разобьётся на очередной миссии или будет сбит.

Так будет лучше для всех: отряд лишится заклеймённого труса, а армия сэкономит на утилизации истребителя.

К моменту, когда он почти закончил, ангар начал наполняться людьми. Пилоты и техники. С ним никто не заговорил, делая вид, что Нирела не существует. Он готов поклясться, что на вылете к нему будут обращаться по номеру.

Он закрыл фонарь, и звуки внешнего мира исчезли, так будет лучше. Подключил шланги к комбезу и нацепил маску. Нужно провентилировать лёгкие для сопротивления перегрузкам. Говорят, в новом поколении пилотов заставляют принимать препараты, но ему это уже не проверить. Вряд ли изгою доверят новейшее