Живым здесь не место - Дмитрий Шатров

обутые в армейские берцы. И ребристые шины тяжёлых машин.

– Эй! – крикнул я.

Вернее, хотел крикнуть, но, разволновавшись, издал не то скрип, не то писк. Прокашлялся, набрал воздуха в грудь, открыл было рот, чтобы заорать во всё горло… И прозевал движение справа.

Ко мне метнулась невнятная тень. По губам больно шлёпнула чья-то ладошка. Меня, как щенка, схватили за шкирку и утянули к контейнерам. От неожиданности я даже не попытался сопротивляться.

– Куда прёшься? Жить надоело? – зашипели мне на ухо разъярённой кошкой. – Не видишь патруль?

– Да отпусти ты! Кто ты вообще такой? – огрызнулся я, когда мы очутились в тесном проходе, вывернулся из цепкой хватки и опешил. – Такая…

На меня злобно щурилась девочка, максимум шестнадцати лет. От горшка два вершка, чумазая, нижнюю половину лица скрывала медицинская маска с картриджем сменного фильтра. Из-под бейсболки с эмблемой «Лос-Анжелес Спринт» соломенной паклей торчали пряди волос. Косуха на размер больше, чем надо, сидела на хрупкой фигуре мешком. Тесные джинсы, протёртые на острых коленках, были заправлены в армейские берцы с белой шнуровкой. С худенького плеча свисал небольшой легкомысленно-розовый рюкзачок с брелоком в виде симпатичного пушистого кролика и притороченной сапёрной лопаткой. Крафтовую кобуру на бедре оттягивал тяжёлый обрез.

– Заткнись, придурок, – процедила она, странно проглатывая первые слоги и округляя звук «о». – Твоя жизнь – твоё дело. На кой ляд ты их сюда зовёшь?

– Кого их?

– Эскашников.

– Эскашников?

– Ты откуда взялся, такой бестолковый? – с оттенком высокомерия хмыкнула девочка, но в её зелёных глазах прорезался живой интерес.

Ответить я не успел. Снаружи послышался тонкий стрёкот миниатюрных винтов, и через несколько секунд в створе прохода завис небольшой квадрокоптер. Жужукнули приводы камеры, выбирая нужный ракурс и фокус. Блеснул, наводясь, объектив. Скрытый динамик загремел металлическим голосом:

– Положите оружие и выходите с поднятыми руками!

«Приехали. Ведь сам же к ним шёл», – подумал я и, не сдерживая едкое раздражение, посмотрел на девицу.

– И что теперь?

– Пригнись, – бросила та, выхватила отработанным жестом обрез и спустила курки.

Сразу оба.

Глава 3

Сдвоенный выстрел грохнул раскатом близкого грома. В ушах зазвенело, череп загудел переливом церковного колокола, перед глазами поплыли красные пятна… Нахватался зайчиков от дульной вспышки. Надо было зажмуриться, но кто ж знал, что девочка окажется настолько стремительной.

Дрон, получив заряд дроби, разлетелся обломками пластика, но этого я не увидел – сидел на карачках, ошалело тряс головой и мысленно матерился. Ну не готовила меня жизнь к таким приключениям. Не го-то-ви-ла! Думал: людей нашёл, всё закончилось. А оно, похоже, даже не начиналось.

Толчок в плечо вынудил поднять взгляд – девочка взмахом руки звала за собой. Сквозь звон в ушах чудом разобрал: «Бежим, дурень!»

С «дурнем» не соглашусь, но побежали – объясняться с владельцами разбитого дрона желания не было ни малейшего. Я вскочил, поймал равновесие и припустил вслед новой знакомой, а та уже почти скрылась в лабиринте проходов.

Направо, прямо, налево. Контейнеры кончились.

Стена. Дверь в стене.

Коридор. В руке девочки щёлкнул фонарь, по стенам запрыгало пятно синеватого света.

Прямо. Направо.

Ещё одна дверь.

Ржавые петли скребанули ржавым серпом по нутру… И я чуть не включил заднюю скорость. Мы снова оказались в тоннеле, а возвращаться туда не хотелось – слишком уж воспоминания стрёмные. Девочка же ловко спрыгнула на пути, горной козочкой проскакала по рельсам и в пять секунд очутилась на той стороне.

«Бросила, – проскочила малодушная мысль. – Оставила на расправу непонятным эскашникам…»

Оказалось, подумал о девочке плохо. Она притормозила у неприметной двери, потянула за ручку и обернулась.

– Ну, ты идёшь?

– Бегу, – откликнулся я, испытав непередаваемое облегчение дважды. Меня не оставили. И слух, похоже, вернулся.

Вновь понеслась сумасшедшая гонка.

Коридор – здесь пригнулись – налево.

Лестница вверх. Без перил, в два пролёта.

Площадка. Короткий прогон.

Лестница вниз. Винтовая, четыре витка.

Коридор.

Пролом в стене. Узкий лаз. Еле протиснулся…

Вывалился с другой стороны, ободрав себе всё, что только возможно, и оказался… Да хрен знает, где оказался. Похоже, в трубе. В большой – выпрямиться удалось практически полностью.

Под ногами противно зачавкало, специфический запах сбил дыхание и заставил брезгливо скривиться. Я и без того запалился, как загнанный конь, а теперь ещё это… Вскоре от смрада заслезились глаза.

Минут через десять труба привела нас в некий бетонный куб, размерами приблизительно три на три метра. Темноту разгонял столб света, падавший с потолка, и мне удалось разглядеть всё в деталях. В каждой стене чернела круглая дырка, диаметром в человеческий рост; на полу пузырилась зловонная жижа; в углах махрились очаги жёлтой плесени.

– Привал, – бросила девочка через плечо, спрыгнула вниз и, забравшись на островок битого кирпича в центре куба, задрала голову вверх.

Я устроился рядом и понял, почему она выбрала это место. Здесь воздух был гораздо свежее и меньше воняло. В потолке обнаружился вертикальный колодец, закрытый снаружи решётчатым люком, к которому вела лестница, сваренная из уголков и отрезков двадцать второй арматуры.

– Дневная норма шагов перевыполнена вдвое, – ожила вдруг Алиса. – Рекомендую отдохнуть и восполнить водно-солевой баланс.

– Умные часы? – спросила девочка и требовательно протянула ладонь: – Дай посмотрю.

Я расстегнул ремешок – отказывать было бы глупо – и тут же пожалел о своём решении. Она, даже не взглянув на дорогой гаджет, бросила его на пол и придавила рифлёным каблуком берца.

– Ты что творишь?! – с опозданием вскинулся я.

Вместо ответа она полезла в рюкзак.

– Держи. Восполни солевой баланс и успокойся.

Вместе с насмешкой в меня полетела армейская фляга.

Часы было жалко, но от воды я отказываться не стал. Свинтил крышку и жадно припал к горлышку – пить мне хотелось ещё до выхода к терминалу.

Тем временем спутница решила объяснить свою вульгарную выходку:

– Эскашники могут сигнал отследить.

– И? – сыграл я бровью, возвращая на треть опустевшую флягу.

– И пустят тебя на опыты, – с раздражением ответила она. – Или в биомассу переработают. Достаточно вариантов?

– Дикость какая. – От удивления у меня округлились глаза.

Безусловно, homo homini lupus est, но в критических ситуациях – друг, товарищ и брат. По крайней мере, в моём понимании. А здесь, похоже, обстановочка критичнее некуда.

Впрочем, кто кому кто – момент философский, поэтому его отложу на потом, пока же у меня череп гудел от наплыва вопросов. Ещё немного, и лопнет, забрызгав бетонные стены ошмётками воспалённого мозга. И чтобы этого не допустить, я начал прояснять ситуацию. Собеседник попался не слишком коммуникабельный, но других источников информации у меня попросту не было.

– Так. А ты можешь рассказать поподробнее?