Борей - Кирилл Ликов

голос электронного секретаря, — вам надлежит прибыть в приемную главного воеводы через два часа.

— Но у меня через час заступление на службу, — попытался возразить Борей электронной «говорилке».

— Тысячник Борей Микулыч, все ваши служебные дела отменены личным приказом Пересвета Святославовича, — ответил секретарь, — вам надлежит прибыть в приемную через два часа.

Больше информация не повторялась, и тысячнику пришлось бы, если, конечно, захотелось оспаривать далее приказ, говорить на фоне гудков в трубке. Борей был хорошим воином и подчинялся приказам, но он был при этом из лесовиков, в душе не переносящим Дисциплину. Прежде чем собираться в зал совещаний, а не на службу, он позвонил на эту самую службу и узнал, что действительно ему выдан внеплановый выходной личным приказом главного воеводы.

Ровно через два часа, минута в минуту, Борей Микулыч вошел в приемную Пересвета Святославовича.

— Входите, вас ждут, — после распознавания личности сообщил ему электронный секретарь.

В кабинете его ожидало два человека. Сам Пересвет Святославович и главный волхв Китежа Светоч Гостомыслович.

— Проходи Борей, — кивнул вошедшему Пересвет, — и давай без чинов и званий с регалиями, а то мы тут до вечера просидим друг друга правильно называя.

— Как скажете… Пересвет Святославович.

— Дело у нас к тебе, тысячник, — открыл рот Светоч Гостомыслович, — не знающее промедления. Скажу сразу, ты почти единственная кандидатура, но мы с Пересветом не решились назначить тебя без твоего согласия.

— То есть шанс отказаться у меня есть, хоть и небольшой? — уточнил Борей.

— Меньше ушка в иголке, — каркнул волхв.

— В иголке? — не понял тысячник.

— Ох уж мне эти современные люди, взращенные на одних лишь только автоматических фабриках, — скривил рожу Светоч Гостомыслович, — и даже что такое иголка, не знают.

— Иголка, — пояснил воевода, — это приспособление для починки одежды в древние времена. Маленькая тонкая полоска с одним острым концом и ушком в другом, куда протягивали нитку.

— Это еще до изобретения автоматических фабрик было?

— Это до изобретения фабрик еще было, — хмыкнул волхв.

— Хорошо, — кивнул воевода,— я понял, что отказаться не могу, а в чем заключается задание?

Кабинет воеводы был обставлен богато. Тут почти не было предметов, изготовленных на автоматических фабриках. Мебель была резной, с небольшим, но стильным золочением, картины висели на стенах выполненные руками художников, а не напечатанные на холстах рисунки из фонда первых колонистов. Все подчеркивало богатство самого воеводы Пересвета Святославовича, Китежа и лесовиков. И в этом не было ничего зазорного, так как эти вещи были не личной собственностью, а принадлежали Китежу и передавались от воеводы к последователю по наследству. А что вы хотели, чтоб гости из Города и из Невриды, как Древослав, назвали царство псевдов, увидели простые серые стены, произведенные на стандартных фабриках? Нет, они должны лицезреть мощь и богатство Китежа и благоговеть перед ним.

— Ты знаешь про экспедицию за ресурсами? — поинтересовался Пересвет.

— О ней только мертвый сейчас не знает.

— Хорошо, что знаешь, — кивнул воевода — вот мы тут со Светочем Гостомысловичем покумекали и решили тебя назначить главой этого самой экспедиции.

— Меня? — удивился Борей. — А с чего мне такая милость?

— Ты тысячник, — пожал плечами Пересвет Святославович, — ты умеешь руководить людьми, и не отрядом, и даже не сотней, а больше; а там как раз будет две сотни.

— Но я же не один в Китеже тысячник, есть и другие, есть же еще полководцы.

— Все остальные женатые, — каркнул волхв.

— То есть? — не понял Борей.

— Светоч Гостомыслович имеет в виду, что неженатый из тысячников и полководцев только ты, — попытался объяснить воевода.

— А это имеет значение?

— Да что мы вокруг да около ходим, — буркнул волхв, встал с кресла, в котором сидел до этого, и стал ходить поперек кабинета взад-вперед, — такая экспедиция планируется впервые, и неизвестно, чем все дело закончится. Двести человек, из которых половина наших, половина городских и еще два колдуна от Древослава. Люди будут оторваны от привычных мест и занятий, вокруг неизвестность, рядом те, кого еще недавно называл врагами, нервы на пределе, может случиться что угодно, хватит просто оброненного в ненужное время слова. Вы там можете попросту перестрелять друг друга. Из-за этого мы приняли решение посылать неженатых и незамужних. Чтоб потом пол-Китежа горячими слезами не плакала по утерянным безвозвратно мужьям, женам и родителям. Из тысячников и полководцев неженатый только ты.

— А если я откажусь? — поинтересовался Борей.

— Найдем тысячника подходящего или отдадим эту должность городским, — пожал плечами Пересвет Святославович.

— Но тогда выше тысячника ты уже вряд ли поднимешься когда-нибудь, — буркнул Светоч Гостомыслович.

— Умеете вы уговаривать, — процедил Борей.

— А ты посмотри на это задание не как на ссылку и каторгу, не как на приказ идти на верную смерть, а как на очень интересный и нужный всем рейд, — вдруг сменил тон Светоч Гостомыслович, — охотничий рейд это в крови у нас, лесовиков. Но что такое поход на день или два за едой, когда можно отправиться на много дней и во главе не четырех бойцов, а двух сотен? Разве твоя лесная суть не радуется такой возможности? Или ты стал наподобие горожанина любить тишину и покой внутри городских стен?

— А сразу так убеждать нельзя было?

— Можно, — кивнул волхв, — но ты должен был знать, что в подчинении у тебя будут не только лесовики, но и горожане, а еще и два «древославских» колдуна, и что все это действительно может закончиться большой резней.

— Лесовик всегда рискует жизнью, — гордо ответил Борей.

— Тогда чего тебе отнекиваться от задания? — прищурился хитро Светоч.

— А я и не отнекиваюсь, — молвил тысячник.

— Вот и хорошо, — хищно улыбнулся главный волхв Китежа, — значит, решено, выступаете послезавтра, а пока ознакомься с делами будущих подчиненных, Пересвет кинет их тебе на почту, как наших, так и горожан с колдунами. Хороший командир должен знать наизусть каждого бойца и понимать, что он может выкинуть и в каких условиях.

Послезавтра выдалось хмурым и пасмурным. Непродолжительно, но часто на стоящих перед десантным бортом людей капали с неба слезы, то моросящими брызгами, то бурными струями. Небо плакало, провожая экспедицию в далекое путешествие.