Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

сиденья водителя, и тот неспешно отъехал от ворот. — Так что ты мой молодняк не трогай, их я сам натаскивал, каждый стоит десятерых.

— Ладно, так и быть, — фыркнула бабушка и посмотрела на меня. — Куда дальше, Костик?

— Домой, — я пожал плечами. — Куда же ещё?

— Мне надо доложить о результатах задания, — наморщила лоб она. — А потом я из дома не вылезу ещё лет десять.

— Это вряд ли, — я усмехнулся. — Я запланировал отдых для всей семьи на заграничном курорте.

— Что? — бабушка удивлённо замерла. — Какой такой отдых?

— Пока не знаю, что выбрать, — я улыбнулся и подмигнул ей. — Или виноградники Эльзаса, или водопады полуострова Ассинт.

— Когда? — тут же посерьёзнела бабушка, сразу поняв, что отдыхать мы будем не на курортах, а в очагах.

— Через двенадцать дней, — коротко ответил я и откинулся на спинку кресла.

Я следил за окружающими скорее по привычке, чем из недоверия. Хотя и веры тем, кто дал клятву Бартеневу, у меня тоже не было. Если он начнёт допрашивать этих спецов, они тут же расскажут, как помогали преступникам выбраться из его дома по приказу главы особого крыла разведки.

Мария сидела с ровной спиной. Её фигура и лицо всё так же были скрыты доспехами, и она не проронила ни слова, чтобы не выдать себя. Ну какая же умница. Дядя отлично обучил её.

Через час мы добрались до базы Одинцова, где я уже бывал перед рейдом в Карпатские горы. Машина заехала в ангар, а нас вывели через отдельную дверь, ведущую в здание базы. Дежурный отряд попрощался с нами и пожелал Волне удачи, после чего мы вышли к кабинету Одинцова.

Мои губы расплылись в усмешке, когда я увидел Лутковского. Канцлер сидел рядом с Одинцовым, совсем как перед моим судом. Только в этот раз место главы кабинета занимал не канцлер, а глава разведки.

— Агент Волна с задания прибыла, — доложила бабушка, а потом с независимым видом уселась на длинный диван. — Для начала я хотела бы узнать, кто пришёл с Константином.

— Мария и Александр Рейнеке, — сказал я, кивнув Марии. Она медленно сняла маску с лица и посмотрела на бабушку.

— Юлия Сергеевна, — Мария кивнула. — Мы с супругом не смогли остаться в стороне.

— Значит не показалось мне, — вздохнула бабушка. — Жалко Сашку, хороший был мальчик. Истинный тёмный, не то что его братец-дуболом.

— Зачем его жалеть? — я изобразил удивление, проверив нашу с ним связь. Мой новый птенец уже прижился в гнезде и прекрасно себя чувствовал. Отлежится в месте силы рода Шаховских и будет как новенький. — С ним всё хорошо, отдыхает себе.

— Не смешно, Костик, — бабушка поджала губы, а в глазах Марии появилась дикая надежда. Я посмотрел на бабушку и понял, что она пропустила появление Леонида в нашем доме, как и многое другое, пока шпионила за Бартеневым.

— Александр Рейнеке жив и здоров, — повторил я. — Уже завтра можно будет с ним связаться.

— Завтра? — осипшим голосом спросила Мария. — Но у него занятия в Корпусе.

— Вот здесь сидит глава Корпуса, думаю, он найдёт способ отменить занятия для Александра Рейнеке на ближайшую неделю, — я посмотрел на Одинцова, и тот кивнул. — А теперь давайте перейдём к заданию Волны и уже покончим со всем этим.

— Покончим, говоришь? — бабушка усмехнулась. — Это вряд ли. Ты и сам видел, что в подземной лаборатории Бартенева ничего нет. Никаких доказательств пыток или экспериментов.

— Лаборатории? — Лутковский напрягся всем телом и бросил на меня быстрый взгляд. — То есть он уже и в столице проводил эксперименты?

— Не совсем, — бабушка покачала головой. — Там он проводит что-то вроде усовершенствования своих подопытных. Поначалу я видела слабых светляков, но он их не пытал, просто проверял возможности их тела и энергетической системы. Ничего такого.

— То есть у тебя ничего нет, — сделал вывод Одинцов. — Жаль. Столько ресурсов и времени потрачено зря.

— Не зря, — возразила бабушка. — Я успела передать сообщение Костику, а он успел обезвредить лабораторию и болванчиков Бартенева, которых он собирался вывезти в столицу. Костя буквально в последний момент успел всё сделать.

— Расскажи о планах Бартенева, — сказал я.

— Планы у него, Костик, самые грандиозные, — на лице бабушки появилось выражение омерзения. — Он хочет уничтожить всех Тишайших, чтобы наша древняя кровь «открыла границы мира».

— Кто с ним сотрудничает? Ты узнала имена? — спросил Одинцов.

— Кольцов, Миронов, Терентьев и ещё с десяток аристократов, — бабушка требовательно протянула руку, и Одинцов подал ей блокнот с ручкой. — Проблема в том, что я не знаю, кто стоит за Бартеневым. Он получает указания по артефакту связи, но я не смогла услышать ни слова.

Мы подождали, пока она запишет фамилии участников масштабного заговора.

— Собственно, я могу сказать точно одно, — бабушка повернулась ко мне. — Нам стоит ехать на виноградники Эльзаса, там что-то намечается. А ближайшие планы Бартенева мы уже сорвали, что он будет делать теперь — загадка даже для меня.

— Ну хотя бы что-то, — пробормотал Лутковский, глядя на фамилии в списке. — Максим, ты дежурную группу куда отправишь? Лучше им находиться подальше от столицы в ближайшее время.

— На границу с Австрийской Империей, — быстро ответил Одинцов, который явно размышлял над этим вопросом. — Но Бартенев может подключить меня к расследованию нападения на его дом. И я не смогу отказать, как и солгать, если он отдаст прямой приказ.

Взгляды Лутковского и Одинцова скрестились на мне. Бабушка хмыкнула, но промолчала, а я вздохнул. Снова повторять одно и то же не хотелось, но главы Тайной Канцелярии и разведки не слышали тех условий, что я озвучил истребителям и Рейнеке.

— Я не смогу вам помочь, — я развёл руками. — Возможность есть, но она очень дорого вам обойдётся.

— Сколько? — тут же спросил Лутковский, уставившись на меня с ожиданием во взгляде.

— Вопрос не в деньгах, — я покосился на Марию Рейнеке, которая всем своим видом показывала, что вообще ничего не слышит и не видит. Думаю, ей было некомфортно находится среди высшего руководства, тогда как сама она — всего лишь выпускница Корпуса.

— Тогда в чём? — Одинцов прищурился и бросил взгляд на бабушку. — Что нам нужно сделать, чтобы сохранить собственную волю?

— Захотеть служить мне всей душой и всем сердцем, — я хмыкнул, увидев, как вытянулись физиономии первых лиц государства. — Преданность и желание служить должны быть такими сильными, что ничего другого вы не захотите.

— Мы слишком мало знакомы, — Одинцов прочистил горло. — Других вариантов нет?

— Нет и не будет, — я встал со стула. — Я понимаю ваши сомнения. Уговаривать я никого не собираюсь, как и убеждать в своей исключительности. Когда решитесь, тогда и поговорим.

— Что-то