Страх на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

мне попытался заступить ещё один мех, но «Ирбис» промчался сквозь него на всех парах.

Позади вспыхнул шар пламени.

Ну, куда ж без пирокинетика!

Продолжая двигаться с той же скоростью, я въехал в стеклянную оранжерею зимнего сада, вернул своей тачке материальность и помчался дальше, безжалостно круша цветы, папоротники и прочие насаждения. Гулять, так с музыкой!

Дальше меня ждал звон стекла.

И длинная галерея, ведущая из бокового крыла в центр родового гнёздышка Новосильцевых.

С большим удовольствием проехавшись по ковровой дорожке мимо портретов с именитыми предками графа, я припарковался в мраморном холле, напротив лестницы, ведущей на второй этаж. Нравятся мне эти помпезные особняки с широкими галереями в стиле «дорого-богато». Удобно маневрировать, не врезаясь в статуи и всякие там рыцарские доспехи.

Выбравшись из салона, хлопнул дверью.

В помещение из боковых галерей начали забегать люди. С оружием, огнём в глазах и верой в собственное превосходство.

Пришлось сразу вырубить кинетика, метнув нож.

Кинетиков я не люблю, они преподносят иногда нехорошие сюрпризы. Странный человек этот Новосильцев. Я ведь просто поговорить хотел…

Тело кинетика рухнуло с высоты широкого балкона на уровне второго этажа. К балкону сходились две закругляющиеся лестницы — мраморные, с пухлыми балясинами и широкими перилами. Как в музей заходишь, честное слово.

Меня начали окружать со всех сторон.

Криво ухмыльнувшись, извлекаю меч из трости на обратном хвате.

Делаю два шага вперёд, вырываю из глазницы кинетика нож и выпрямляюсь, обводя холодным взглядом своих противников.

В этот момент под сводами холла звучит приказ:

— Хватит!

Гвардейцы замерли, выставив перед собой оружие. Мечи, секиры, моргенштерны, куча парной азиатщины.

— Стойте на своих местах, — повторил голос.

Я уже видел человека, взявшего ситуацию под контроль. Низкорослый широкоплечий аристократ, в меру упитанный, но довольно крепкий и не лишённый изящества. Одет в серый костюм-тройку, у пояса — изогнутая сабля. Я сразу определил венгерскую ковку. Века примерно семнадцатого. Определил по рукояти — расширяющейся крестовине и колпачку. Вряд ли это фамильное оружие, Новосильцевы не относились к шляхте. Скорее, трофей. Добытый героическим предком на полях сражений.

Человек, к которому я приехал вести переговоры, показался мне усталым и немного склонным к употреблению разных напитков. Мастер Багус сказал, что в его Роду культивируется телепатия.

Граф посмотрел мне в глаза с высоты балкона.

Знаем мы эти психологические фокусы.

Особенно в сочетании с попыткой пробить ментальные блоки.

Я спокойно выдержал взгляд главы Рода, не проронив ни единого слова. И продолжая держать клинки обнажёнными. Прозрачность стен позволяла мне видеть всю картину. Приближающихся к дому гвардейцев, спускающихся в подземный гараж под прикрытием охранников жену и троих детей.

— А вы умеете красиво ездить в гости, барон, — лицо Новосильцева тронула холодная усмешка. — Чем обязан столь раннему визиту?

— Откровенно говоря… — я демонстративно убрал нож в чехол, а меч в трость. — Не такое уж и раннее время. Почти обед, господин Новосильцев.

— Хм, — граф бросил взгляд на наручные часы. — Не помню, чтобы я приглашал вас к столу. И да, парковка у нас в другом месте.

— Это я знаю. Под усадьбой. Там сейчас ваша жена, граф, спешно усаживается в бронированный «Фрезе Адамант».

Щека Новосильцева дёрнулась.

— Угроза?

— Отнюдь. Я бы сказал, будничная констатация факта. Мы так и будем стоять здесь? Или пригласите меня в кабинет для приватной беседы?

Граф колебался.

— Не бойтесь, — успокоил я аристо. — Я приехал не за тем, чтобы вас убивать. Есть разговор, не терпящий отлагательств. А ваши люди у ворот зачем-то проявили неуважение и попытались меня убить. Вот и причина переполоха.

Через несколько секунд гвардейцы начали убирать оружие и расходиться, бросая на меня косые взгляды.

Значит, отдано мысленное распоряжение.

— Прошу, — Новосельцев кивком указал на лестничный пролёт. — Боюсь, моё гостеприимство оставляет желать лучшего. Слуги в дальнем крыле, боятся выйти.

— Ничего страшного, — я направился вверх по ступенькам. — У вас тут довольно прохладно, если сравнивать с Фазисом. А чай я и дома могу попить.

Обменявшись сомнительными любезностями, мы направились по коридору второго этажа в дальнее крыло, откуда поднялись ещё выше и вскоре оказались в неожиданно скромном графском кабинете. Скромном, но уютном.

Кабинет Новосильцева предстал передо мной камерным, даже интимным пространством — словно запертый ларец с секретами, спрятанный за показной роскошью особняка.

Просторный, но не подавляющий. Высокие дубовые панели стен, тёмные, будто впитавшие века табачного дыма и политических интриг. Над камином — портрет в полный рост: суровый мужчина с орлиным профилем, в мундире петровских времён. Основатель Рода, должно быть. Взгляд настолько живой, что кажется — вот-вот губы шевельнутся, и он прикрикнет на нас за бесцеремонное вторжение.

Сам камин — чугунный, массивный, с гербом Новосильцевых на фронтоне. Огонь в нём потрескивает ровно, без суеты, отбрасывая блики на полированный паркет. Рядом — два кожаных кресла, потёртых, но не потрёпанных. Видно, хозяин любит здесь сидеть, размышляя под шуршание страниц и тихое потрескивание дров в каминной пасти.

Письменный стол — не современный стеклянный монстр, а добротный антиквариат. На нём — чернильный прибор с позолотой, стопка бумаг под прессом в виде бронзового дракона, старый телефон с диском.

Но главное — книги. Они везде: в резных шкафах до потолка, на этажерках, даже стопками на полу. Старые фолианты в коже, современные тома в суперобложках, рукописи в папках с гербовыми печатями. Чувствуется, что это не бутафория для статуса, а рабочий инструмент. Пахнет кожей, воском и лёгкой плесенью — аромат настоящей истории.

Окна — узкие, стрельчатые, с витражами. Сквозь сине-золотые стёкла льётся приглушённый свет, рисуя на полу узоры, словно следы невидимых существ. На подоконнике — герань в глиняном горшке. Неожиданно просто для графской резиденции.

Новосильцев прошёл к столу, жестом предложив мне сесть.

— Ну, барон, — он щёлкнул серебряной зажигалкой, поднося огонь к трубке с длинным чубуком. — Теперь объясните, ради чего устроили это… представление.

Дым заклубился, смешиваясь с запахом старой древесины. В воздухе повисло молчание — плотное, как бархатные портьеры на дверях.

Я уселся в кресло, положив трость на колени.

— Видите ли, граф, — начал я, глядя на тень от его профиля, пляшущую на стене, — иногда чтобы поговорить со львом, нужно сначала отшвырнуть шакалов…

Новосильцев не отреагировал на мою реплику.

И даже не извинился за табачный дым.

Правда, открыл фрамугу окна, чтобы впустить свежий декабрьский воздух.

— Итак, — граф резко развернулся, впившись в меня