Скиталец. От монстра к человеку 2 - Александр Сергеевич Виланов

руке, боевая стойка. А я ведь даже не удосужился понаблюдать за развернувшимся здесь сражением и оценить потенциал этого многофункционального артефакта. Хотя Зегрис тоже не видел меня в бою, так что в этом плане мы на равных.

— Если это правда, брат, то ответь мне на один вопрос: почему ты стал его союзником? Почему ты путешествовал и сражался бок о бок с тем, кто погубил наш народ?

Он не кричал, но в то же время в голосе не было ни капли прежней теплоты и радости от встречи. Казалось, неверный ответ может стоить Алмуру жизни. Но мне и самому есть что сказать:

— И от кого я это слышу? От того, кто спелся с врагами своего собрата, с людьми, считающими расу картарианцев абсолютным злом? Многократно усилил их армию, что привело к тысячам лишних жертв, когда Дерохан, между прочим, находится на пороге противостояния с Войдасом. Так что, если собираешься произнести заветное слово «предатель», сделай это, встав перед зеркалом.

— У меня не было выбора! — выкрикнул превознесённый. — Если бы я не подчинился, то мои двукрылые сородичи, ради защиты которых я явился в этот мир, погибли бы у меня на глазах! А следом за ними погиб бы я, а мертвец не сможет никого уберечь! Я выдержал и телесную боль, и то, что люди называют психологическим давлением! Но когда на моих глазах эти сволочи начали погружать острое лезвие в плоть Мельгеоны, что мне оставалось делать⁈

— Керос, я не просил о помощи, — пожурил меня Алмур. — Я в состоянии сам объясниться перед собратом. Поверь, Зегрис, я атаковал его в тот же миг, как узнал правду. И потерпел поражение. Пусть этот монстр тоже лишился прежнего могущественного тела и стал человеком, ему удалось развить боевые способности гораздо быстрее меня. Он не просто победил, а ещё и залечил раны, которые я по неосторожности получил в том бою, и от которых мог там же и погибнуть. И Зеархаэль я встретил тоже благодаря ему.

— Ты так говоришь, словно смирился и утратил желание покарать его за содеянное, — недовольно проговорил Зегрис, но хотя бы меч опустил.

— Уверен, уж ты бы нападал на него раз за разом, при каждой возможности, — грустно усмехнулся Алмур. — И не думай, что я его простил. Как только мы покончим с угрозой Войдаса, отыщем разбросанных по этому миру двукрылых и убедимся в их безопасности, я в тот же день брошу Керосу вызов, и в этот день один из нас погибнет.

— А вот мне совсем не хочется ждать этого далёкого дня и надеяться, что это чудовище к тому времени не сбежит и не спрячется. Но в твоих словах есть смысл, Алмур. Чтобы спасти этот мир, я должен для начала остаться в живых. И, как бы ни было мерзко это признавать, нам пригодится любой сильный воин. В этой битве каждый меч будет на счету.

— Рад, что ты меня понял. К тому же ты бы не смог его победить.

— Как пессимистично, — хмыкнул я. — Ведь твой артефакт должен быть не слабее моего.

— Во-первых, в нём заложено сразу несколько функций, на каждую из которых расходуется часть энергии, — пояснил Алмур. — «Экзалтед-сьюит» усиливает физические параметры тела, дарует способность к левитации, позволяет призывать клинок и создаёт иллюзию шести крыльев. В то время как твой скит-найтмер служит лишь одной цели — убивать. Это вынужденная необходимость, покуда мы с Зегрисом не подвергли свои тела усовершенствованиям за счёт чужого, как ты его называешь, биоматериала.

— А во-вторых?

— Не знаю, заметил ты или нет, но твоя связь с Войдасом на порядок крепче, чем у нас, превознесённых. Так что, даже если мы попытаемся воспроизвести твоё жуткое оружие, оно неизбежно будет уступать по мощи скит-найтрмеру.

— Ты меня прямо успокоил, — усмехнулся я. — Хотя учитывая, что теперь меня ждёт бой сразу против двух шестикрылых, шансы могут выровняться.

Вестибюль тем временем наполнился солдатами Дерохана, сразу приступивших к обследованию здания и избавлению от трупов. Как и в прошлые разы, мы задержимся в городе на пару дней, и разбросанные повсюду разлагающиеся тела нам ни к чему.

— Давайте уже переместимся в более уединённое место, — предложил Хален, как раз закончивший раздавать приказы.

Несколько минут спустя мы собрались в кабинете почившего кардинала. Я, Хален и в этот раз сразу шестеро реинкарнировавших картарианцев. Охране приказали пока дожидаться за дверью. Разговор предстоит не для лишних ушей, да и при двух вооружённых боевыми костюмами шестикрылых бояться было нечего.

Естественно, первым делом все хотели услышать историю Зегриса. По сути, её начало мы и так уже знали. Переродился в Киргонии в теле плебея, когда тот совокуплял уборщицу в подсобке магазина, где работал охранником. Потратив пару дней на то, чтобы обработать воспоминания Варая Селтониса и сориентироваться в новом мире, стал думать, как предотвратить угрозу вторжения Войдаса. А в том, что твари рано или поздно придут за душами картарианцев и в этот мир, он был уверен.

А осознав всю глупость людского вида, предпочитающего вместо решения общих проблем вести междоусобную грызню, понял, что прямые и честные методы здесь не сработают. В итоге, как и предположил ранее Алмур, Зегрис пошёл на радикальные меры и заставил людей лицом к лицу столкнуться с тварями, проклиная себя за то, что не смог отыскать иных методов, которые не повлекли бы за собой людских жертв.

Примерно в то же время превознесённый узнал о дикой местной религии, невесть каким образом прознавшей о расе картарианцев, обитавшей на таком расстоянии, что никакие телескопы не дотянутся. Так ещё и выяснилось, что пятеро превознесённых у них считаются злом, а все их подопечные — демонами, подлежащими уничтожению.

Возмутившись столь вопиющей лжи, Зегрис пошёл священной войной на религиозные форумы и паблики, подняв немалую шумиху в интернет-сообществе Малвеска. Необузданная эмоциональность превознесённого дорого ему обошлась, и вскоре он оказался сначала на допросе у киргонийских следователей, а после по запросу епископов был транспортирован в Малвеск.

На первых порах его приняли за простого сумасшедшего и подвергли стандартной процедуре перевоспитания: жизнь в тесной камере с минимальными удобствами, безвкусная еда, ежедневные беседы со священниками и ежедневные же побои.

Но когда под столицей Киргонии Дерохан открыто признался в сотрудничестве с хрукисами, до правительства Малвеска дошло, что крикливый охранник, упорно называвшийся Зегрисом и проявлявший несвойственные плебею стойкость и горделивость,