Сочинитель - Андрей Русланович Буторин

Чего ты видеть-то стал? Надеюсь, не девушек наших без одежды?

– Ой!.. – пискнула Светуля и спряталась за Анюту.

– Ясен пень, не их, – пробормотал покрасневший Васюта. – Как тебе не стыдно такое говорить, а еще пожилой человек…

– Пожилой, ну так еще не мертвый ведь!.. – смутился вдруг и сам Околот. Но тут же вздернул подбородок: – Но ты ведь не объяснил ничего своим стихом, только еще больше туману нагнал.

Тут как раз подошли Дед с Силаданом, и сочинитель вместе с «родителями» и осицами стали рассказывать, что за последние полчаса случилось с Васютой и всеми ними.

Услышанное стариков откровенно порадовало, хотя Дед, похоже, не очень-то всему поверил. Во всяком случае, засомневался.

– Да может, просто так совпало, что «черные виноделы» убрались, когда ты в подвал спустился. Может, у них там что-то свое важное было…

– Обеденный перерыв? – усмехнулся сочинитель. – Два раза подряд, как только я спускался?

– Нет, Валентин Николаевич, – покачала головой Олюшка, – они ему в самом деле подчиняются, сама видела.

– Тогда это хорошо, – перебросив за спину любимую «Умбу», потер Дед ладони. – Очень, очень хорошо!

– Если его и другие «черные» слушаться будут – «металлурги», «учителя»… кто еще там?.. – проговорил Околот.

– «Рудокопы», – подсказал Силадан.

– Во-во, «рудокопы»!.. Если все эти утырки Помутнения тоже под новые Васютины способности попадают – это же вообще красота, нам тогда, кроме людей, больше и бояться некого.

– Я слышала, – сказала Олюшка, – что есть еще «черные библиотекари». И что вот они-то – вообще жуткие создания. Стоит на них только глянуть – и все… У тебя в башке сразу все перепутывается: где правда, где выдумка, где свой, где чужой – даже себя и то уже не знаешь, не помнишь… И начинаешь творить такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Можешь маму родную ни за что укокошить, а можешь с крыши сигануть, чтобы в облаках поплавать… Говорят, один с «библиотекарем» встретился – и сам себя стал есть. Руки отгрыз, ноги, а потом того же «библиотекаря» и попросил: «Отгрызи, – говорит, – мне уши, а то самому не дотянуться».

– Да ну, чушь какая-то! – буркнула Лива. – Я дольше тебя на свете живу, а ни про каких «библиотекарей» не слышала. Где они, по-твоему, обитают?

– Ты не слышала, потому что книги читать не любишь, – строго посмотрела на нее осица, – а я люблю. Специально искала, где у нас в городе библиотеки были. Одну нашла, напротив «Лося» стояла когда-то…

– У нас в Мончегорске тоже есть похожая скульптура, – вставил Васюта, – Олюшка видела…

– Видела-видела, не мешай! – отмахнулась та и продолжила: – Так вот, рядом с Клавдиной площадью, где эта скульптура рогатая, по другую сторону Екатерининского проспекта, был когда-то двухэтажный синий дом, главная городская библиотека, как мне сказали…

– Ну, правда, была, – кивнул вдруг Околот. – Только давно, еще до Помутнения. А потом она вдруг рухнула. Кто говорит, что взорвали – только на кой ляд?.. – кто и вовсе плетет, что с неба на нее что-то дерябнулось – вроде метеорита, так ведь это бы все увидали…

– Неважно, что ее разрушило, – прервала его Олюшка, – может, само Помутнение не хотело, чтобы люди умными от книг делались. Но вот когда я в развалинах порыться решила, чтобы книги поискать, – меня будто сковало что изнутри, натуральный страх и ужас, каких раньше не испытывала. Удрала я оттуда, сама не помню как, и с тех пор близко подходить не желаю, тем более теперь у меня книг в читалке тысячи, если Васечка не врет – не успела еще глянуть.

– Васечка не врет, – сказал сочинитель. – Вот устаканится у нас все – начитаешься, до самой старости хватит, а то и до… а то и дольше. Но что там с «черными библиотекарями»? Ты думаешь, это они тебя в те развалины не пустили?

– А кто еще-то? Не дух же Екатерины Великой, в честь которой главный проспект назвали!

– Действительно, – хмыкнул Дед. – Делать ей больше нечего, императрице покойной.

Глава 29

Наверное, говорили бы об этом и дальше – тема-то интересная, «ужастики» все любят, даже те, кто сталкивается с реальными ужасами едва ли не каждый день. Разговору способствовало еще и приподнятое от успешного проведения дел настроение. Но практичный, трезвомыслящий Околот вскоре заметил:

– Давайте-ка к дому двинем, поговорить и по дороге можно, а то ведь ночь скоро кончится, а нам бы и поспать хотя бы пару-тройку часов не мешало, да с утра идти со скупщиками договариваться, гостинцы им передавать.

Спорить с этим было сложно, что тут же подтвердили звучными зевками Дед с Силаданом, а потом зазевали и все остальные – зевота, как известно, штука заразная. Сказалось, конечно, и напряжение от событий этой ночи – как физическое, так и психологическое. Поэтому назад шли быстро, а едва разошлись по двум своим домам, попадали на кровати и лежанки и уснули как убитые.

А вот поспать им как следует не дали. Спозаранку в дверь Околотка оглушительно затарабанили.

– Кого там Помутнение принесло?.. – заворчал хозяин дома, с трудом разлепляя глаза.

Кряхтя, слез с кровати и пошаркал к входной двери, провожаемый тревожными взглядами тоже уже проснувшихся Силадана и Анюты со Светулей.

Пришел, как оказалось, Кривонос. Трубник раскраснелся и тяжело дышал – не иначе, шел очень быстро, а то и бежал.

– Плохо дело, – с порога выдал он хозяину дома, – всех зови!

Околот не успел отдать команду, как Анюта уже отправила за остальными Светулю, и минут через пять-семь в Околотке собрались все сталкеры группировки «Монча».

– Микроцефал еще с вечера стал народ будоражить, – объяснил свой приход отдышавшийся Кривонос, – а сегодня рано утром на площади возле «Лося» со своими «ходоками» митинг устроил. Выбрал же место и время!.. В том районе народу больше всего живет, как раз и скупщиков там много обитает, сами знаете… Ну и утро раннее – когда тихо еще, далеко слышно. Они пару рупоров из листовой жести скрутили, два долбо… цефала с ними на «Лося» забрались и стали орать, чтобы народ подтягивался – Микроцефал типа будет всем говорить, как жить дальше.

– И что, народ пришел и стал его ересь слушать? – нахмурилась Анюта.

– Сначала не так и много кто пришел – больше те, кому эти горлопаны спать помешали, так что и настрой у них был соответственный. А Валерка стал им впаривать, что он теперь для всех главный кормилец и заступник, что никому больше верить нельзя, а то мерзкие злыдни всех поубивают, как уже прикончили летунов-канталахтинцев, чтобы оставить мончетундровцев без еды и прочих жизненных надобностей. А