Прямо за углом - Эдуард Катлас

концов, я вытащил из мусора лист не до конца проржавевшего металла, и начал сгибать его конусом, как кулек.

Все равно, что пойдет в дело, лишь бы работало.

Я жестами показал Торопыге, что делать, и он с поспешностью кинулся закреплять конус каким-то хламом, проволокой, где-то что-то подгибать, чтобы держалось покрепче. Он делал все, чтобы не подвести. Похоже, на него обратили внимание впервые не только на этой планете, а первый раз в жизни.

Мы прислонили конус к обвалившейся стене, поставили горлышком снизу на камни, чтобы оставить место под банку. Потом я кинул в основание, затыкая горлышко, кусок тряпки. Нестерильно, конечно, но лучше, чем ничего. Насыпал собранный уголь. Поверх него постелил еще материю, чтобы составы фильтра не смешивались слишком быстро. Насыпал в банку песок, стараясь выбирать почище, и несколько раз прополоскал.

Все это время я посматривал на Торопыгу. В принципе, пробовать воду на отраву все равно бы пришлось, хотя и более медленным и безопасным путем. Но теперь проще было следить за рискнувшим, чем повторять всю процедуру самому. Быстрого яда в воде точно не было. Всегда оставалась проблема с солями тяжелых металлов, которые не обнаружишь пробами и не отфильтруешь, которые будут накапливаться в тебе медленно, пока организм просто не начнет разваливаться на части. Но здесь было достаточно желающих развалить чужой организм на части методами значимо проще.

Я засыпал песок поверх угля и тряпки, сунул Торопыге банку в руку, показав, что надо повторить процедуру, — песка пока было маловато.

Подумал, не накидать ли поверх гальки, потом решил, что сойдет и без нее. Главное, чтобы в воде не оказалось какой-нибудь гадости, которой не выведешь никакими фильтрами, ни кипячением.

Я набрал в свободную банку грязной воды из реки, набрал там, где поток был хоть чуть поглубже и почище, и вылил воду поверх песка. Двенадцать человек, пить наверняка хотелось всем, а такой фильтр будет чистить воду небыстро.

Но будет вода, за которую не придется убивать. И умирать.

Торопыга принес еще песка, и я просто насыпал его поверх, потом налил еще воды, поправил лист, чтобы поменьше вытекало через боковую щель.

Снизу уже начало капать. Торопыга посмотрел на капли, потом на меня вопросительно и хотел подставить внизу банку.

Я покачал головой:

— Пусть прокапает. Смоет грязь и пыль.

Я говорил на языке Молчуна.

— П…ус…ть, — повторил Торопыга. Я отдал ему банку и показал, что нужно подливать сверху воду.

Остальные все же умудрились разжечь огонь.

Хорошо, если топлива для костра будет достаточно, успеем воду еще и вскипятить.

* * *

Они пришли глубокой ночью.

В какой-то момент, сидя у костра, пробуя разговорить очередного новичка, я внезапно понял, что все, что произошло со мной в этом мире — произошло в пределах одних суток.

Это будет длинное посещение, длинное, неприятное и тяжелое. Но в мои планы совершенно не входило его сокращать, хотя желающих помочь мне в этом в окрестностях нашего лагеря наверняка нашлось бы немало.

Я бы с удовольствием спрыгнул с этого мира, отдохнул бы на островном пляже, но такая опция не включена. Уйти отсюда быстро можно с ножом, вбитым над ключицей сверху вниз. А это дорога в одну сторону. Даже за этот мир придется бороться.

Узнав основы еще двух языков и немного поднаторев в предыдущих, я устроился у края стены, и уснул. В карауле стояли по двое, но либо очередная пара задремала, либо кто-то не разбудил следующих, либо нападающие опередили тревогу.

Если бы это была серьезная банда, нас бы положили всех. Я вообще не ожидал ночного нападения, поэтому и не сильно напрягался по поводу караулов. Даже преступникам надо спать. Из всего того, что я услышал, основные гладиаторские бои разворачивались либо на сбросах еды, либо у определенных мест, точек гордости, где свою жизнь можно было выставить на кон, чтобы получить абстрактные преимущества в табеле о рангах.

Наверняка, все было намного сложнее, наверняка здесь каждый пользовался любой возможностью, чтобы вырезать противников исподтишка. Но в целом, система работала так.

На нас напали оборванцы, еще хуже нас. Даже количеством они не взяли. Я очнулся, когда уже начался шум и раздались первые крики, вскочил, швырнул камень к наклонившемуся над одним из наших нападавшего. Просто, чтобы отпугнуть. Лежащему я уже не помог, из его горла хлестала кровь, лишь привлек к себе внимание нападавшего.

Может, и хорошо, дам больше шансов остальным проснуться.

Нападавший пошел на меня, странной крадущейся походкой, стелющейся, отклоняясь то вправо, то влево. Я решил, что это у них такая местная манера брать на испуг. Разбираться не стал, просто кинул еще один камень и начал подбирать еще один.

Это немного поменяло его манеру, и он пошел ровнее, чтобы добраться до меня раньше, чем я запущу в него следующий. Мог ведь рано или поздно и попасть.

Он не дошел до меня пары метров. Торопыга на всей скорости просто налетел на него, без оружия, с голыми руками, и снес его вместе с собой. На той же скорости они пролетели вперед, как игроки в регби, и со всей дури влетели в стену акведука.

Стена выдержала. Кости нападавшего, оказавшегося между стеной и Торопыгой, видимо, не очень. Торопыга на этом не закончил, вот теперь он поднял булыжник, и начал колошматить им по противнику, не разбираясь, сначала по поднятой в защите руке, потом по голове, плечу, снова по голове.

Итог был примерно понятен, поэтому я огляделся.

Нападение мы отразили, но двое из новичков так и не встали, а еще один сидел, хрипя, захлебываясь кровью и прижимая руку к горлу.

Четверо нападавших. Просто повезло, это оказался сброд, оголодавший и кидающийся на всех, у кого можно было чем-то поживиться. Может, просто каннибалы.

Я подошел к раненому, шевельнул пальцами, требуя убрать руку.

Он помотал головой и продолжал удерживать ладонью горло.

Я взял его за запястье:

— Убери, просто посмотрю.

Рядом оказался Молчун, отошел в сторону, и чуть назад за раненого, перехватил нож.

Видя его намерение, я мотнул головой, прося подождать.

Раненый оторвал руку от горла, правда, пришлось достаточно сильно потянуть.

Крови было много, но недостаточно много. Его просто порезали, не достав до артерии. Я отпустил руку, позволяя ему прижать ладонь обратно к ране.

— Чем-то перевязать, всю шею вокруг, без выдумок. Промыть вскипевшей водой. Выживет.

Молчун замешкался, убирая нож, и я повторил тоже самое Архитектору.

Она оказалась расторопнее.

Первый день в этом мире длился, казалось,