КОМ: Казачий Особый Механизированный - Ольга Войлошникова

сам выскочил. Старший Трофимов стоял посреди двора, обсуждая с каким-то мастеровым вопросы ремонта и тыча в бумаги, увидел меня, рукой махнул:

— Илья! Подь сюда!

— Утро доброе!

— И тебе поздорову, — ответил мастеровой и спросил Трофимова: — Этот, что ли? Ненашенский какой-то.

— Аглицкий! — важно ответил Трофим Тимофеич. — Новейшей системы. Справитесь?

— Совместим, и не такое меж собой женили. Ты, братишка, — это уже мне, — манатки оттель все забрал?

— Все, — приободрился я.

Похоже, морока с поиском мастера на переустановку двигателя отменяется, Трофимов меня прицепом к своему заказу отправил.

— Запирается? — дёрнул бородой мастер.

— Конечно! Держи, — я передал ключи, и пошёл он осматривать фронт работ.

— Трофим Тимофеич, сколько с меня? — негромко уточнил я.

— Да перестань! У нас с депо годовой неограниченный контракт, сделают. Хочешь — премию от себя предложи, чтоб лучше старались.

А что, дело! Я подошёл и обещал мастеру за работу с особым тщанием от себя четвертной* накинуть.

*25 рублей.

Предложение было встречено с энтузиазмом, и, подбодренный обещанием, что «Саранчой» будут заниматься самые лучшие техники, я пошёл за Трофимовым в здание конторы, договор продажи подписывать.

А дальше день завертелся, и всё мне казалось, что мир вокруг скачет, хотя, вроде, и делалось всё с расстановкой.

Недалеко от складов удачно пролётку поймал, доехал до Шальновых — там страшная суета и толкотня, какие-то тёткины подружки, приглашённые швеи и дополнительные горничные. Подозреваю, при таком подходе господин Шальнов и повара из какого-нибудь ресторана для такого случая нанял. Серафима выскочила, совершенно запурхавшись. Увидела меня — снова давай краснеть, но тут из верхнего окна ей закричали что-то про швейные подробности (вроде, и по-русски говорят, а ничего не понятно), она забыла краснеть, замахала руками и поскорее забралась в пролётку.

На все мои вопросы отвечала то «вечером увидишь», то «ты что, это нельзя говорить!» — и всё в таком духе. Плюнул на это дело, стал выяснять, какое колечко она хочет.

— А разве не гладкое положено?

— Вроде бы, с большим камнем нельзя, а узорчатое-то можно?

Но поскольку оба мы не имели чёткого понятия об обручальных кольцах (я, по чести, и не приглядывался к ним никогда), то беседа наша имела весьма расплывчатые формы. Хорошо, приехали быстро.

В ювелирном магазине обручальных колец была выставлена целая витрина. Нижняя треть — серебряных, средняя — просто золотых, а верхняя — со всякого вида мелкими камешками.

— Обручальное кольцо не снимается, — рассудительно подошла к вопросу моя пассия, — надо, чтобы оно подходило ко всему и со всеми украшениями сочеталось. Поэтому без камней.

Продавец, выслушавший эту тираду, радостно предложил модели гранёные, с какими-то веточками и Бог знает с чем ещё — я вообще не слушал. Пусть сама выберет, что хочет…

— Илья, — словно прочитав мои мысли, с укоризной посмотрела на меня Серафима, — тебе, словно, всё равно.

— Если б я хотел выбрать сам, я бы наугад и купил. А я тебя специально пригласил.

Серафима посопела, но, видать, такое объяснение ей понравилось.

— Тогда давай вот такие? По краям как будто бисеринки в рядок, а середина гладкая, как раз для имён.

— А там ещё имена нужны?

— Обязательно!

— Гравировщик выполнит работу в течение часа, — любезно вклинился продавец.

— Ну, тогда давайте эти.

Померили, имена записали — пошли. Обошлись мне колечки в восемьдесят андреек. Экономная у меня Серафима! Нет, не то что бы совсем, конечно — простые гладенькие колечки чуть не вдвое бы дешевле встали. Но были там кольца и за пять, и за восемь сотен! С мелкими рубинами да с брульянтами. Но не стала в них пальчиком тыкать.

А мне выбор понравился. Спокойный, без выпендрёжа. А то как бы оно с формой-то выглядело? То-то и оно.

Вышли из магазинчика, я говорю:

— А пойдём-ка, тут недалеко место одно. Хотел я с тобой кое о чём посоветоваться.

И завёл её к Второву на машинный двор. Показал пятиместную закрытую машинку:

— Нравится?

— Ух ты!

— Я бы хотел, чтобы ты выбрала цвет.

— Илюша! Они, говорят, опасные! До сорока километров разгоняются.

— Добрый день, господа! — вклинился выросший из-под земли приказчик. — Наши машины по трассе спокойно двигаются с крейсерской скоростью пятьдесят километров в час, а в случае нужды могут разгоняться до восьмидесяти, и при особо благоприятных условиях — даже до сотни.

— Ах! — ужаснулась Серафима. — До сотни?

— Вчера мы с тобой с сопки летели сто двадцать, — усмехнулся я, а она снова порозовела. — Любезный, покажите барышне цветовой ряд этой модели.

В общем, страхи страхами, а цвет Сима выбрала. Благородный тёмно-красный с молочно-белыми вставками. Ну, красивый.

Поскольку сразу в наличии не было, сперва заключили договор на доставку машины именно этого цвета. Залога попросили двести рублей, обещаясь привезти за две недели, а там уж — машину на руки и договор о рассрочке. Это меня даже порадовало. Ехать пока всё равно особо некуда, а двести пятьдесят рублей запаса образовалось!

Проводил я Серафиму домой, вернулся в ювелирный, забрал кольца (в бархатной коробочке, как полагается). Потопал до дома. С полдороги свернул и зашёл в знакомый цветочный магазинчик.

— Ну, сударь, как всё прошло? — интонации цветочницы были похожи на докторские.

— Весьма неплохо, и сегодня у нас помолвка. Посоветуйте мне, как специалист: снова нужен букет?

— Хм… — она побарабанила пальцами по прилавку. — Пожалуй, как-то… перебор уже. Послушайте, а возьмите-ка браслет!

— Браслет? — вот не думал, что в цветочном магазине меня смогут удивить.

— Да! Это набирающая популярность мода. Знаете, с Гавайев привезли. Бывают ещё ожерелья, но у нас они как-то идут не очень, а вот браслеты… — она наклонилась и порылась в столе, вытащив картонную коробочку. Открыла: — Смотрите. Цветы магически стабилизированы и посажены на муаровую ленту. Этот браслет ваша дама сможет хранить в качестве памятной вещицы долгие годы.

— Надо ж ты!

— И всего три рубля.

Как большой букет! Продавщица, должно быть, прочитала в моих глазах сомнение и повторила со значением:

— Долгие годы!

— А, давайте! — я нашарил в кармане серебряную трёшку и выложил на прилавок. — Беру.

Заодно в игрушечную лавку рядом зашёл, племяшке на именины подарочек прикупил, бабочку-каталку. Толкаешь её за ручку, а она крыльями машет. Забавно.

Притопал домой