Осколки легенд. Том 2 - Андрей Александрович Васильев

вас за тарифы? – возмутился я. – С кем ни заговорил – подавай им желание. Любое не пойдет. Давай то, которое не принудит меня отдать свою жизнь или забрать чужую без веской на то причины… Ну и так далее. Ты, полагаю, все эти условия прекрасно знаешь. Шаблон же.

– Я сестра того, кто писал тексты этих ограничений, – бархатисто рассмеялась девушка. – И поверь, в них ловушек гораздо больше, чем вы все видите. Ладно, будь по-твоему. Договорились. Принимаю твою оплату с оговоренными условиями.

Кто бы мне объяснил, зачем я во все это сейчас влез… Ведь зарекался же! И не раз. Эй, Дед Мороз… Хотя мы в Чехии, тут его нет. Тут этот… Как его? Вот, вспомнил – Дед Микулаш. Слышь, дед? Я год с хорошего дела начал? С хорошего. Ну и все, в расчете, больше меня не беспокой.

– Звать? – я шагнул к двери.

– Зачем? – передернула плечами девушка. – Я же сказала – мне такое не под силу. Но я знаю, как можно избавиться от этой беды. Собственно, только один способ и есть, другие мне неизвестны.

Раньше бы подумал, что меня надули. Теперь знаю – все по-честному, что может, то делает. Тем более что других вариантов у нас все одно нет.

– Вам надо найти того, кто очень давно страдает, найти того, из-за кого с той же поры страдают, а после дать каждому из них то, о чем они мечтают, – нараспев произнесла Генриетта. – Еще подсказка, но последняя – каждому из них нужно одно и то же, только они об этом не догадываются. И вот тогда те, кто давно ушел, принесут вам то, чего все давно ждут, чтобы оно сотворило маленькое чудо.

– А нельзя назвать адрес и имя? – поинтересовался я. – Без загадок, тайн и расследований?

– Нельзя, – ответила Генриетта так, что я понял – в самом деле нельзя. – Традиции. Их не обойдешь, мой хороший. Спеши, Алекс, спеши. Твоя цель – в центре города. Вернее – цели, любая из них!

Голубой глаз призакрылся веком, а после моментально открылся.

Намек понял, не дурак. Значит, речь идет не об одном месте, их несколько, но нам сойдет любое из них. И там есть те, кто давно мучается. Давно – это сколько по времени? Надо думать – очень. Точно не вчера начали этим заниматься.

Непонятно только, кто и что принесет, но это детали. Главное – чтобы принесли, а там разберемся.

– Я попрошу Эдварда, он отвезет вас, – сообщила мне бывшая подружка, встала со стула, подошла поближе и прикоснулась своими губами к моей щеке. – Была рада увидеть тебя, Алекс. И – удачи тебе.

В машине я все время гонял в голове услышанную фразу, как рыбью кость, обсасывая каждое слово. Тот, кто страдает, тот, из-за кого страдают, оба хотят одного и того же. Хм, чего могут хотеть люди, оказавшиеся на разных сторонах одного и того же поступка? Убийца и жертва – что их может роднить? Одному нужна месть, второму… Не знаю… Смена посмертия, наверное.

Давно. Это было давно. Очень давно. Те, кто страдает давно…

Последнюю фразу я произнес вслух.

– Я тоже все думаю, думаю, а мысли разбегаются, – пожаловалась мне Анна. – Они прямо как тени – не увидишь, не поймаешь…

Ну, оно и понятно. Я в свое время, когда с миром Ночи впервые соприкоснулся, вообще в обморок упал. А она еще неплохо держится.

– Приехали, – сообщил мне охранник Эдвард, который, как видно по совместительству, оказался еще и водителем. – Выходите здесь.

Ну и никакой это ни разу не центр. Ну да, не сильно от него далеко, но все же – не он. Узкая улочка, вокруг дома, в каких-то горит свет, в каких-то нет.

– Ведьмак, она все уже сказала, – внимательно глянул на меня Эдвард, прежде чем я захлопнул дверцу машины, предварительно выпустив из нее Анну. – Теперь просто надо увидеть.

Она – кто? Генриетта или Анна? Ох, как бы я бесился от всех этих загадок еще с полгода назад! Сейчас – нет, сейчас привык. Мир вокруг меня такой, вот и разговоры в нем идут все вокруг да около. Тут главное – услышать самое важное, суметь различить за обыденностью тонкую вязь намеков.

Слово сказано, осталось увидеть.

Я повертел головой, внимательно рассматривая дома, стоящие вокруг меня. Обычные они, в Старом Городе все такие, смесь готики с еще десятком архитектурных стилей. Прямые линии, светлые тона, лепнина там и сям или даже чего покруче, например – картины прямо на стенах дома.

Картины? Вообще-то, они на самом деле редкость. Да еще такие необычные. Ладно бы какие-то католические святые, это объяснимо и понятно, но тут-то ими не пахнет. На стене изображены воины в количестве трех человек, причем каждому достался свой участок, индивидуальный. Двое из них с оружием, один – с флагом.

– Больно стало, – спокойно, как бы между прочим, сказала вдруг Анька. – Наверно, плохи мои дела.

– Не отпевай себя раньше времени, – попросил ее я. – До полуночи еще далеко. Лучше напомни, что ты сказала перед тем, как мы остановились.

– Что мысли разбегаются, как тени, – отозвалась девушка и прислонилась к фонарю, положив руку на живот.

Тени. Они точно жили давно. И вот эти трое ребят, если только это не фантазия какого-то безвестного чешского художника, тоже воевали не вчера и не позавчера. И отдельно стоит заметить, что солдаты в давние времена редко получали доброе посмертие, потому как через одного были наемниками и мародерами. То есть сражались за отечество того, кто им платит, а после тащили оттуда себе и под себя все что можно.

Я оказался прав. Перерыв за десять минут два десятка сайтов, я обнаружил фото дома, у которого мы стояли. И он действительно проходил под графой «дом с привидениями». Причем сразу с тремя. Естественно – вояками, которые то ли сдуру, то ли с пьяных глаз дали друг другу посмертную клятву. В смысле – поклялись не разлучаться друг с другом даже после смерти, тогда такое часто практиковалось. Средневековье, дикие времена. А еще про нас говорят, что мы легкомысленно живем в нашем двадцать первом веке.

Один полег на поле боя, а двое других, что вполне резонно, передумали умирать и попытались скрыться от исполнения клятвы в одном из монастырей, куда их покойному приятелю хода не было. Но жизнь не бесконечна, через какое-то время настал их час, неисполненная клятва всплыла, и, само собой, кое-кому пришлось задержаться на нашем пласте бытия.

Так и торчат тут эти трое