Антон Корнилов - Рыцари порога.Тетралогия

— Но… — обескураженно произнесла королева, — мне он этого не говорил. Он говорил, что цена успешного проведения Карателя Вероломных — жизни тридцати трех магов… детей…

— Значит, он обманул вас, ваше величество, — констатировал Кай. — Вернее… сказал не все.

Королева надолго замолчала.

— Не понимаю… — тихо выговорила она. — Не верю… Он ведь… человек Долга… Он всю свою жизнь посвятил служению во имя человека…

— Тот, кто предпочитает жертвовать не собою, но другими — во имя какой угодно цели, не может быть человеком Долга, — ответил болотник. — Потому что Долг велит — оберегать людей. Следовательно, тот, кто выдает себя за Гархаллокса, — уже не Гархаллокс.

— Что? — непонимающе наморщилась Лития. — Что это значит?

— Что это значит?.. — повторил Кай, внимательно глядя на королеву. — Неужели вы до сих пор не понимаете, ваше величество? Человек Долга — это человек, полностью осознавший себя — Человеком. Это — настоящий человек. Он не может поступать вопреки своему Долгу даже в мелочах. Просто не может, ваше величество. Уже не может. Не в состоянии сделать это. Кувшин, обожженный на огне, никак не способен снова стать сырой глиной, из которой можно заново лепить что угодно. Тот, кого мы считали Гархаллоксом, — не Гархаллокс.

Тело на окровавленном снегу шевельнулось. Оно начало изменяться.

Приор прекрасно понимал, что с налету Дарбион не взять. Любая атака разобьется о стены великого города, как морская волна о скалу. В первую очередь следовало окружить город, затем под прикрытием ратников подвести под стены осадные орудия. А потом долго вести непрерывный обстрел, чтобы смести со стен защитников и ослабить оборонительные укрепления. Только тогда можно будет подходить к городским воротам с таранами, не рискуя тем, что ратников, штурмующих ворота, запросто перещелкают стрелами со стен.

Но такая сила бурлила в жилах преемника марборнийского престола, что казалось ему — Дарбион устрашится мощи великого воинства Марборна. Будто живое разумное существо, он обессиленно опустит плечи-стены, испуганно распахнет пасти-ворота… И не было никакого дела Приору до того, что рассвет все не наступал, что небеса потемнели еще сильнее даже против ночной темноты, что то и дело вспыхивали неестественные для этого времени года молнии и тяжко громыхал гром. Да и мало кто из его воинства придал этим непонятным вещам значение — ратники были так переполнены яростью, искавшей немедленного выплеска, что для страха в них места не осталось.

Приору стоило немалых усилий воли отказаться от соблазнительной мысли на ходу переиначить разработанный еще совместно с Орленком план. И, выхлестывая задор, генерал метался на коне перед выстроенными отрядами ратников, еще больше накручивая и себя, и воинов. Его свита не поспевала за ним.

Наконец, когда отдали все необходимые распоряжения, пришло время огласить последний приказ.

Приор, безжалостно нахлестывая коня, заставил его взобраться на холм, с вершины которого можно было окинуть взглядом все войско. Там-то, на том холме, его и нагнал старый Груир — старший боевой маг. Он держался на неоседланном коне криво и с трудом, этот маг. Вцепившись в конскую гриву, ежесекундно рискуя упасть, пока его конь взбирался на холм, он прокричал Приору что-то, для остальных неразборчивое. И указал рукой на нахмурившееся черное небо. И, указав, все-таки упал с коня, не удержался.

Кое-кто из воинов, видевших его, засмеялся.

Груир вскочил на ноги и, прихрамывая, подбежал к Приору. Маг что-то горячо говорил преемнику марборнийского престола, а тот слушал с явной неохотой, всем своим нетерпеливо подергивающимся телом выражая желание пинком отлепить от себя мага — и отдать наконец последний приказ.

Тело архимага Гархаллокса, до этого недвижимое, вдруг хаотично задвигалось — какая-то сила распирала его изнутри, вздувая чудовищными буграми, удлиняя и сокращая члены — и тут же снова удлиняя их. Балахон архимага почти сразу же разлетелся в клочья. Рана на обнажившейся коричневой спине бескровно запульсировала, задергала пунцовыми краями, стала похожей на чавкающий беззубый рот.

По темному небу перекатывался туда-сюда, из края в край, гигантский свинцовый шар грома. Крохотные голубые молнии все еще вспыхивали — но реже и реже. И земля перестала дрожать.

Но какое-то напряжение чувствовалось в пространстве. Воздух, не колеблемый ветром, вблизи места проведения ритуала был плотен, с трудом лез в легкие… Он был натянут, словно тетива.

Большая часть приготовленных к закланию мальчиков вышла из транса. Они стояли внутри своих нарисованных на снегу фигур, не смея покинуть их, и дрожали от страха и холода.

Голое тело Гархаллокса, раздувшееся вдвое, замерло. Потом шевельнулось вновь и, опершись отвратительно узловатыми, непомерно длинными ручищами о землю, покрытую бурой кашицей из подтаявшего снега, крови и грязи, приподнялось и повернуло лицо к королеве и Каю.

Впрочем… лицом это было назвать трудно. Это была уродливая искореженная маска, в которой человеческие черты мешались с нечеловеческими… остро-кошачьими… узнаваемо-кошачьими…

— Полукровка! — ахнула королева. — Не Имеющий Имени…

— Теперь имя для этого существа не имеет значения, — сказал Кай, с интересом наблюдавший за метаморфозами убитого. — Перед нами Тварь, ваше величество… Тот, у кого не было имени, сделал свой выбор.

— Это действительно был не Гархаллокс… — проговорила Лития. — Но… как вы узнали, мастер Кай?

— Я был уверен только в том, что решивший провести этот ритуал ценою жизни тридцати трех человек — уже не Гархаллокс, — ответил рыцарь. — И никакой другой человек. А нечеловек, убивающий людей, это — Тварь.

Подняв меч, болотник шагнул к чудовищу. Полукровка конвульсивно задергался, словно пытался уползти. И, криво разинув безгубый, обнаживший мелкие острые зубы рот, заголосил:

— Ваше величество! Велите ему остановиться! Ваше величество! Нужно закончить ритуал!

Лития метнулась вперед и схватила Кая за руку. С тем же успехом она могла бы попытаться остановить ломовую лошадь. Тогда королева воскликнула:

— Я приказываю вам, мастер Кай… сэр Кай — стойте! Давайте выслушаем… это.

Болотник с неохотой повиновался. Но меча он не опустил.

— Тварь все равно должна быть уничтожена, — сказал рыцарь.

— Убьете меня — Дарбион обречен! — Голос Твари был неприятно резок, так мог говорить человек с жестяной гортанью. — Только я могу завершить ритуал и спасти город! И спасти все королевство!