Антон Корнилов - Рыцари порога.Тетралогия

— Конечно, не будут, — сказал Оттар и даже слегка усмехнулся такому нелепому предположению, — рекруты Училища не сражаются с людьми.

— Тогда почему вы здесь?

— А вы-то, ваше величество!

— Что — я?

— Наш Долг, — принялся разъяснять Оттар, — велит нам защищать нашу королеву. Вас то есть.

Он замолчал, посчитав сказанное достаточным. Королева вздохнула.

— Ничего не понимаю, — сказала она. — Я вернусь в город до начала штурма, мастер Оттар.

— Ага, — кивнул верзила, — знаю.

— А вы, кажется, не собираетесь последовать моему примеру.

Оттар захлопал глазами. Судя по его виду, теперь он ничего не понимал.

— А чего нам следовать-то?.. — пожимая плечами, проговорил он. — Мы вас от кого должны защищать? От марборнийцев, верно? Так они же не по ту сторону стены. А по эту.

— Не понимаю… — повторила Лития.

— Ваше величество! — услышала она призывный оклик.

К ней подъехал сэр Айман.

— Ваше величество, — сказал он, — господину архимагу требуется поговорить с вами. Пора начинать, ваше величество, время не ждет.

— Да, — встряхнулась королева.

Она кивнула Оттару, тут же почтительно склонившему голову, и ударила каблуками коня.

Лагерь марборнийского войска гудел растревоженным ульем. Весть о том, что пленный король Гаэлона отравил Ганаса Орленка, разлетелась по лагерю в мгновение ока. Если кто-то из простых ратников и был недоволен политикой своего короля по отношению к вражескому государству, то, узнав о случившемся, моментально об этом своем недовольстве забыл. Чужак посягнул на наше — так воспринималось это убийство. И посягнул вероломно, коварно, подло. Как пощаженный на охоте волчонок, взятый в дом и до времени притворявшийся милым щенком, вдруг, выбрав момент, впивается в горло прилегшему отдохнуть охотнику. Об Орленке плакали, искренне и не скрывая слез.

Сэр Приор рассчитал правильно. Трем четвертям марборнийцев, проведших столько времени в военном походе, еще ни разу не представилась возможность напоить свой меч кровью. Одуревшие от скуки ратники, вынужденные только тоскливо пожирать глазами вражеские города и села, вместо того чтобы всласть покуражиться, — наконец-то дали выход давно копившейся злой буйной силе, раньше лишь изредка выплескивавшейся в драках между собой, тайных пьянках и ожесточенной игре в кости.

Связанного по рукам и ногам Эрла отволокли на тот самый холм, где состоялся последний его разговор с Ганасом. Около двух десятков воинов с обнаженными мечами плотным кольцом стянулись вокруг пленника — они не столько стерегли гаэлонского короля, чтобы тот не попытался сбежать, сколько охраняли его от лезущих к нему со всех сторон обезумевших от жажды крови ратников.

— Дайте его нам! — орали марборнийцы. — Дайте, мы сами ему потроха выпустим!

— Надо было его там, на равнине, кончать!

— Его величество отравил, сука драная!..

— Все они, гаэлонцы, паскудные твари! Все они только и ждут, как бы нож в спину всадить!

— Или отраву всыпать в вино!..

— Подлюки, мрази, шлюхины дети!

— Ну, теперь всем им кранты… Всем! Всем! Плакать будут! Кровью булькать!

— И господина министра не пожалел, паскудина!

— Да что пожалел — сэр Каран смерть славную принял, геройскую…

— Эх, его величество-то не уберегли…

— Дайте его нам!!

— Отлезь, дурной! — рявкали псами приставленные к Эрлу стражники. — Не велено пока трогать, не поняли, что ли? А ты чего? Куда прешь, морда? По башке дать? Дам, допросишься…

Если уберечь пленника от немедленного растерзания у стражников худо-бедно получалось, то укрыть его от непрерывно летевших комьев земли, камней и кусков конского и человеческого дерьма они даже не пытались. Волосы Эрла спеклись от крови и подтаявшей грязи, облепили голову так, что не видно было лица. Его пытались поставить на колени, но связанные ноги не позволяли ему стоять. Когда он в третий раз повалился на бок, его так и оставили лежать. В предутренних потемках короля почти не было видно.

Сэр Приор с сэром Гиошем стояли у подножия холма. Остальные генералы скучковались чуть поодаль от этой пары — растерянно переговаривающиеся вполголоса, они напоминали остатки овечьей отары, накануне сильно потрепанной волчьей стаей. Почти все ратники сэра Приора были стянуты в эту часть лагеря, и генералы прекрасно понимали: чуть только они дадут Приору повод усомниться в своей лояльности по отношению к нему, новоявленному преемнику Орленка, — они задержатся на этом свете ровно столько, сколько пожелает Приор.

— Пора кончать с гаэлонцем, — проговорил Гиош. — Скоро рассветет, нужно выводить войска на позиции.

— Погоди… — не отрывая глаз от беснующейся толпы, сказал Приор. — До рассвета еще больше часа, и марши на позиции отработаны достаточно хорошо. Осадные орудия поставлены на колеса, кони запряжены.

Кажется, он наслаждался происходящим. Ему хотелось подольше продлить эти минуты.

— Не в том дело, сэр Приор, — сказал Гиош. — Черни нельзя давать бушевать вволю. Особенно черни, у которой в руках клинки. Важно вовремя направить их гнев в нужное русло.

— Необязательно меня учить, — огрызнулся Приор. — Чернь… Это не чернь, это — воины. С такими, как они, я с детства одним плащом укрывался и из одной миски хлебал.

Гиош помолчал немного и сменил тему разговора.

— Орленка-то… — сказал он, — не скоро еще забудут в Марборне. Мало пожил, много совершил. Не успел дурным себя запятнать. Да и в Гаэлоне, — удивленным голосом озвучил он неожиданно пришедшую в голову мысль, — тоже не скоро забудут. На два королевства героем станет. — Поняв, что его снова понесло не туда, Гиош поспешил заткнуться.

Но Приор уже хмурился, обернувшись в его сторону.

— Если ты считаешь, — веско произнес он, — что ты сильно отличаешься от этих… овец, — он, не церемонясь, указал рукой по направлению к генералам, — ты очень ошибаешься. Я выбрал тебя, потому что ты похож на мужчину немного больше, чем они. Потому что ты хотя бы понимал, что путь, избранный Орленком, в конце концов привел бы Марборн к гибели… — Он чуть помедлил, потом договорил: — Не разочаровывай меня, сэр Гиош. Ты хорошо показал себя там… в шатре. Поэтому я прошутебя — не разочаровывай меня. Не могу же остаться совсем один. Среди размякших от сытной мирной жизни баб, которые почему-то считают себя рыцарями. Докажи мне свою преданность, и я щедро отблагодарю тебя. Ты станешь вторым лицом в моей Империи, если покажешь себя должным образом.