Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

Он сгорбился, но даже так выглядел очень высоким, выше Нерис на голову, а то и побольше. Она тоже сгорбилась и попыталась посмотреть ему в глаза – опущенные в землю, они казались чернющими, как свежая почва. Смуглый, почуяв ее взгляд, вдруг всхрапнул, запрокинул голову, а потом густо плюнул Нерис в лицо. Он промазал – плевок пролетел над ее левым плечом, – но она все равно отсела подальше и спросила:

– А почему мы его еще не убили?

– Можем сделать это прямо сейчас, если хочешь, – ответила Геста. – Ты ведь ничего не выяснила у Ветсезы?

– Откуда ты знаешь, что мы были у Ветсезы?

– Я бы тоже первым делом обратилась к ней. Но со мной была Салиш, а с вами не было. Так ты что-то выяснила?

– Нет.

– Тогда подвинься еще немного.

Геста достала длинный кинжал из ножен на поясе. Пленник, услышав вздох металла, рванулся вперед и гавкнул:

– Нут вургман!

– Стой! – закричала Нерис.

Но она опоздала. Геста, вытирая тряпкой окровавленный клинок, вопросительно кивнула, и Нерис рассказала о встречах с хранителями.

– Назур то же самое выкрикнул перед смертью. Это ведь не по-нашему и не по-берстонски. Что это за язык?

Геста пожала плечами.

– Мы так и не поняли. Царица тоже его раньше не слышала. А вот то, что с хранителями творится, – плохо. Здешнего мы так и не дозвались.

– Я нашла его, – сказала Шакти, поправляя манжет пышного рукава. – Он мертв.

– Его тоже подвесили за ноги и выпустили всю кровь?

– Нет. Застрелили.

Геста, хмыкнув, взяла мертвого смуглого за подмышки и потащила поглубже в лес. Нерис почесала зажившую рану на запястье.

– Бабушка, – осторожно начала она, – что может значить водопад крови? Кроме, ну, водопада крови.

– Не знаю, – без выражения ответила царица. – Вряд ли что-то хорошее. Зато я видела добрый сон в ночь накануне свадьбы, – продолжила Шакти, и в ее голосе, если прислушаться, можно было уловить тень улыбки. – Цветущая юная девушка протянула мне пламенеющее сердце и сказала: «Вместе».

Нерис нахмурилась.

– Сердце я тоже видела. Ночью у костра. А это что значит?

– Ольха позвала нас, – произнесла царица, сжав в кулак два амулета на шерстяных шнурках. – Она проснулась. Это значит, пора.

Шакти взглянула поочередно на обеих дочерей – просто взглянула, не сказав ни слова, но они тут же бросили свои дела и подошли к ней одновременно.

– Ну что там? – спросила Геста, кивнув Салиш.

Мать только досадливо махнула рукой.

Нерис вдруг почувствовала боль за левым ухом, как будто ее при расчесывании кольнули зубцами костяного гребня, обернулась и увидела Басти, усердно ковыряющуюся пальцами в ласкиной шерстке. Она приблизилась к пеньку, на котором дочка сидела, болтая ногами, и опустилась на колени.

– Ты с ней играешь?

– Да. Смотри, у нее царапка, – потерла Басти пальцем слипшийся комочек бурой шерсти.

– А зачем ты ее трогаешь?

– Чтобы пошла кровь.

Нерис велела ласке спрыгнуть на землю и заняла потянувшиеся следом детские ручонки пучком медуницы.

– Красивые цветочки?

– Ага.

– А теперь посмотри на меня, – сказала Нерис, заглянув в блестящие карие глаза. – Когда рану трогают, от этого больно. Помнишь, как ты упала с крыльца и ударилась? – Она постучала пальцами по многострадальным коленкам. – Потом ковыляла до курятника и звала меня во весь голос, потому что шаровары липли и цепляли ссадины.

– Помню, – кивнула Басти, норовя потихоньку отобрать цветок, но Нерис спрятала медуницу в кулак.

– Раны должны заживать. Их не надо трогать. Больно, когда идет кровь.

– А ты делала тем людям больно. Они кричали. Я слышала. У них шла кровь.

– Те люди, Басти, хотели нас с тобой обидеть. Я защищалась. Харшад показывал тебе, как защищаться?

– Ага. Вот так поднять руку. Или вот так.

– Точно. Защищаться нужно, когда на тебя нападают. Иногда будет кровь. Иногда у тебя, иногда у других. Ласка не нападала, а ты трогала ее рану. Если сделаешь так еще раз, она тебя укусит. Понятно?

Басти кивнула. Нерис сорвала голубой лепесток медуницы и пощекотала ее веснушчатый нос. Дочка завертелась и захихикала, а потом ткнула пальцем Нерис за плечо и выкрикнула:

– Бабушка!

Салиш с едва заметной улыбкой погладила темные волосы внучки. От улыбки совсем ничего не осталось, когда Нерис взяла Басти на руки и спросила, в чем дело. Приосанившись и сцепив пальцы в замок, Салиш объявила:

– Царица приняла решение. Ты поедешь в Берстонь и возьмешь Корень ольхи. А еще скажешь владыке Отто, что на этот раз нам нужна его помощь. У нас с ним договор.

– Что? Без разведки? А Басти? – растерялась Нерис и прочитала на лице матери вполне однозначный ответ. Она прижала дочь к груди и шагнула назад. – Нет. Она поедет со мной.

– Нерис, это трехлетний ребенок, – процедила Салиш. – Легко тебе было с ней сюда добираться?

«Что за дурацкий вопрос! Нелегко, конечно! – захотелось выкрикнуть ей в лицо. – Но это мой, мой трехлетний ребенок! Неужели ты не понимаешь, мама?»

Нерис задушила в себе этот крик и спросила немного осипшим голосом:

– Расма и Шиира останутся с ней?

– Нет, они нужны мне на юге.

– Ты тоже уезжаешь? А Геста?

– Отправится на север с мальчиками.

– Я позабочусь о Басти, – сказала Хесида, ласково погладив Нерис по руке.

– Мне страшно, – шепнула она, всегда доверявшая свои страхи только старшей сестре – и Танаис, пока та не решила ее предать.

Хесида попыталась улыбнуться.

– Ты уже оставляла ее с нами, помнишь?

– Ненадолго! И тогда дома было безопасно, а сейчас… Нигде не безопасно.

– Это правда, – по-дружески ударив ее по плечу, подтвердил Коотис. – Но я буду с ней.

– И я тоже, – подхватила Зерида, расправляя пальцами черный хвостовик стрелы. – Я надергаю перьев из этих смуглых носов, если потребуется, но мне всегда будет чем ее защитить. Ты же знаешь.

Разумеется, она это знала. Сестры души не чаяли в племяннице, а отец за внучку отдал бы жизнь, но Нерис не хотела, чтобы так получилось, чтобы хоть кто-то умер или пострадал. Это ее задача – беречь Басти, беречь семью. «И народ, – напомнил ей внутренний голос, – и страну, которую ты унаследуешь».

– Я не готова, – еле слышно выдохнула она, целуя темненькую макушку дочери.

– Готова, – спокойно возразила царица, вдруг оказавшаяся с ней лицом к лицу. – Ты готовилась к этому всю жизнь.

По Шакти, как обычно, нельзя было сказать наверняка, о чем она думает или что чувствует, но прохладный взгляд ее темных глаз вселил в Нерис странную уверенность. «Я – наследница, – мысленно повторила она, – царица меня выбрала, а земля приняла ее выбор. Теперь дело за мной».

– Чего мы