Турист - Антон Витальевич Демченко

столешницу пачку бумаги, ручку и пустую пока картонную папку-скоросшиватель с характерной надписью «Дело №___»… С розовыми завязочками, чтоб их! Ну… архаика.

— Присаживайтесь, господа Обуховы, — с подозрением оглядывая зажатую в руке шариковую ручку, пробухтел околоточный надзиратель. Черкнув этим стилом на верхнем листе, Швырко убедился, что ручка работает как положено и, наконец, поднял на нас взгляд. Аккурат в тот момент, когда мы уселись на скрипучие стулья, стоящие по другую сторону его стола. Надзиратель тяжко вздохнул и потер толстыми пальцами мясистый лоб: — Итак, начнём под фиксацию… Вы ли есть дети боярские, Кирилл Николаевич Обухов и его законная супруга Ольга Валентиновна Обухова?

Отрицать было глупо, так что мы подтвердили свои личности и… опрос покатился по своей колее. Формальный, бессмысленный и долгий. Слишком долгий ввиду того, что Швырко пришлось протоколировать наши ответы, так сказать, вручную. Вычислитель так и не заработал, а от ведения записей с помощью ручки и бумаги наш визави явно давно отвык. В общем, к тому моменту, когда околоточный надзиратель закончил с формальностями, мы с Олей только что носами не клевали. И даже факт, что полицейский, наконец, перешёл к сути претензий неких благопристойных жителей города Усть-Бельска, не особо помог мне прийти в тонус. Оля и вовсе привалилась к моему плечу и нагло сопела, отдав право отвечать на вопросы околоточного мужу. Делегировала полномочия, ага…

А претензии оказались… просто оказались. Видите ли, кому-то показалось, что наша спасплатформа своим громоздким и чересчур ярким видом портит облик города, корёжит дорожное покрытие и даже, вот удивительное дело, своими колёсами передавила несколько клумб, устроенных жителями припортового района Усть-Бельска за свой счёт. В общем, ворох жалоб поражал своей бессмысленностью. О чём я и сообщил нашему собеседнику. Швырко же в ответ покивал головой и развёл руками.

— Понимаю, Кирилл Николаевич, понимаю, — даже с некоторым расположением в голосе, впрочем, напрочь фальшивым, протянул он. — Запрета на передвижение по городу машин подобных вашей, у нас нет. Да и подавленные клумбы… в припортовом-то районе, да, дело не слишком-то серьёзное. Но! Есть сигнал. И не просто сигнал, а заявление. Да не одно, а несколько. Значит, я обязан на него отреагировать. Вот и реагирую. Потому составляем протокол и… подпишите вот тут и тут. И ваша супруга пусть… Ага, благодарю. А теперь… Валеев!

— Здесь, господин надзиратель, — урядник возник в кабинете раньше, чем смолкло короткое эхо голоса Швырко.

— Определи наших постояльцев в номер, — кивнув в нашу с Олей сторону, проурчал, встопорщив усы, околоточный.

— В один? — уточнил урядник.

— Ну, они ж не уголовники, да ещё и муж с женой, — задумчиво, с лёгкой ноткой злорадства протянул надзиратель. — Могут пару дней и в одной камере провести.

— Секундочку, — я сбросил сонную одурь. — Какая камера, какая пара дней⁈ Вы о чём?

— Так, пятница же, господин Обухов, — с улыбкой развёл руками Швырко. — До понедельника никто с вашим делом разбираться не будет. Выходные. А оставить вас без присмотра я не могу. Сами видите, вычислитель наш сдох, а связь с Сарапульским инфором полицейского управления иначе как через него не установить. Так что и подтверждение ваших личностей мы пока получить не можем. А ну как вы сообщили неверные сведения, да оказавшись в своей машине, возьмёте и уедете? Кто будет отвечать? Швырко! Нет-нет-нет, господин Обухов. В камеру, в камеру, в камеру. И скажите спасибо, что я позволяю вам скоротать эти два дня в компании с супругой. По закону-то я должен был бы определить вас в разные «номера»… Валеев, уводи.

— Что ж, понятно, — переглянувшись с женой, кивнул я, поднимаясь со стула и повернулся. — Ладно, урядник, ведите нас в «апартаменты».

— Прошу, — хмуро кивнул тот, указывая на выход. Я пропустил Олю вперёд и, уже оказавшись на пороге, обернулся к довольному околоточному.

— Вы нажили себе большие проблемы, господин Швырко, — и продемонстрировал ему работающий фиксатор своего коммуникатора.

— Валеев! Изъять у задержанных средства связи! — побагровев, рявкнул тот. Стоящий за моим плечом урядник вздохнул.

— Будет сделано, господин надзиратель, — буркнул он и, едва за нами закрылась дверь кабинета, тихо спросил. — Успел скинуть видео?

— А вы как думаете, господин урядник? — ощерился я. Тот потёр указательным пальцем висок и неожиданно резко кивнул. — Может оно и к лучшему. Глядишь, и дадут укорот старому борову. А то ведь он совсем уж под бояр лёг. Забыл, что здесь государев город, а не вотчинные земли. Ладно… идёмте, господа, устрою вас в лучшем «номере». Эх…

Камера действительно оказалась неплоха. Не номер люкс, конечно, но, в общем-то, ничем не хуже кабинета околоточного. Разве что меблировка скудновата, но… вопрос жёстких шконок был решён открытием окна в спасплатформу. Так что вскоре, помимо двух тонких матрасиков и старых, пропахших нафталином и пылью пледов, принесённых всё тем же урядником, в камере появились надувные матрасы из наших походных запасов, сервированный к позднему чаепитию столик и несколько подушек, которые мы использовали в качестве мягких спинок на шконках. Уж больно холодными оказались стены нашей камеры.

— И зачем всё это? — поинтересовалась Оля, оглядывая получившийся натюрморт. — Не проще было бы сбежать отсюда тем же окном к платформе да свалить на ней подальше от здешнего идиотизма?

— Можно, конечно, — пожал я плечами и ухмыльнулся. — Но уж очень мне хочется подпалить хвост этому Швырко.

— Издеваться будешь? — вздохнула Ольга.

— А как же! — с энтузиазмом откликнулся я. — Инга с Анной не простят мне, если я оставлю наглость этого жирного борова без ответа!

— О… — жена улыбнулась. — Я хочу это видеть.

Выудить коммуникаторы из запертого сейфа околоточного надзирателя оказалось не сложнее, чем обставить нашу камеру. Так что уже через пару минут мы смогли связаться с моими младшими ученицами. Несмотря на весьма поздний час, девочки откликнулись на нашу просьбу с нескрываемым энтузиазмом, и вскоре в камере появилась картонная коробка, наполненная кое-какими поделками наших юных специалисток по курощению и низведению ближнего своего и дальнего его. Ночь у околоточного надзирателя обещала быть весёлой… Пусть и не настолько весёлой, как у одного бывшего сотрудника Торгового стола ЦС, но всё же, всё же…

Ночевать в камере, несмотря на её облагороженный вид, мы с Олей не стали. Попили чаю, определились с планами на ближайшие сутки, да и свалили