Андрей Ливадный - Черная Пустошь

– Хорошо, – наконец решился он. – Я расскажу все, что знаю. Но предупреждаю, моя информация – это теория, подтвержденная лишь частично.

– Не важно. Говори. Мы дорожим любыми сведениями, касающимися техноса.

Сафронов тяжело вздохнул.

– В принципе, там, за Барьером, мои открытия, вероятно, уже не новость, – начал он.

– Ты кому-то успел все рассказать? Или передал материалы исследований?

– Нет. Свои изыскания я сохранил в тайне. Иначе меня бы быстро нашли.

– Даже так? – Аскет удивленно приподнял бровь. – Кто?

– Спецслужбы, – ответил Сафронов.

– Ты не переоцениваешь собственную важность? – усмехнулся Апостол. – Что же за открытие ты сделал?

Сафронова задел сарказм сталкера, и он запальчиво воскликнул:

– Это вы в Ордене себя переоцениваете! Иначе давно бы додумались, откуда взялись скорги!

– Ну, ты говори, мы слушаем.

– Я изучил многие колонии примитивов, – справившись со вспышкой раздражения, начал Сафронов, – и могу утверждать, что они имеют очень много общего с наномашинными комплексами, над созданием которых когда-то работала моя группа!

– Хочешь сказать, что скорги – это нанороботы, разработанные на Земле? – скептически уточнил Аскет.

– Логично предположить, что дело обстоит именно так! – обернулся к нему Сафронов. – Те, кто пытается изучать Пятизонье, совершают одну и ту же ошибку. Они не отделяют Катастрофу от появления скоргов, считая все происходящее одним явлением!

– Это не так?

– Возникновение аномалий в гравитационном поле Земли и эволюция техноса в отчужденных пространствах – явления абсолютно разные, хотя и тесно связанные между собой! – Сафронов взглянул на сталкеров, понимают ли они высказанную мысль?

Апостол, перехватив его взгляд, возразил:

– Если рассуждать логически, используя очевидные факты, то ты не прав. Когда на вторые сутки после Катастрофы группы спецназа проникли в Пятизонье, они столкнулись с уже сформированными, развитыми колониями скоргов. Заросли металлорастений, захваченная и модифицированная техника, множество людей, инфицированных «серебристой проказой». Не вижу изъяна в логике исследователей! Скорги появились в нашем пространстве в момент образования Пятизонья. Они – чуждая форма жизни, вторгшаяся извне!

– Общее заблуждение! – резко возразил Сафронов. – Некоторые выводы вроде бы лежат на поверхности. Очень велик соблазн сложить два и два, получив результат, который ничего не объясняет, а лишь заводит в тупик! Проблема в том, что разработки, ставшие основой современного техноса Пятизонья, являлись сверхсекретными. Вся документация по ним утрачена, большинство специалистов, работавших над перспективными проектами, погибло.

– А ты выжил? – уточнил Аскет.

– Да! Я работал в четырнадцатом спецкомплексе Новосибирского Академгородка! – запальчиво ответил Сафронов. – Незадолго до Катастрофы ушел в отпуск. Повезло.

– Хорошо. – Апостол чуть сбавил тон. – Продолжай. Объясни, чем вы там занимались. Только вкратце, языком доступных понятий.

– Проект «Прометей»… – начал Сафронов.

– Я же просил – коротко и ясно! – сразу же прервал его адепт.

Майор растерялся. Как можно в двух словах выразить суть многолетней работы целого коллектива ученых?

Ему на помощь неожиданно пришел Аскет.

– Паша, не напирай. «Прометей» – это глобальная, долгосрочная программа, включавшая несколько промежуточных этапов – от разработки лунных месторождений полезных ископаемых к созданию внутрисистемной колонии на Марсе и дальнейшему развитию космических технологий. Конечный этап – подготовка первого межзвездного пилотируемого полета.

– Ты в курсе? – покосился на него Апостол.

– Только в общих чертах, – ответил Егор. – Нас знакомили с некоторыми достижениями в области передовых технологий.

Сафронов, получив неожиданную моральную поддержку, приободрился.

– Вы должны понять: первый внеземной колониальный проект требовал от техники высочайшей степени надежности! Перед нами поставили очень сложное задание: разработать принципиально новые, не имеющие аналогов наномашинные комплексы, способные решать проблемы текущего ремонта, добычи ресурсов, а также защиты астронавтов от воздействия окружающей среды чуждого человеку мира!

– Хорошо. Давай поговорим о работе твоей команды. – Апостол присел, положив на колени уже приведенное в боевую готовность оружие. – В частности, о нанороботах.

Сафронов некоторое время молчал. Боль в руке не давала собраться с мыслями.

– Очень сложно описать саму технологию, – наконец заговорил он. – Возьмем, к примеру, ремонтные микромеханизмы. Если говорить коротко, мы создали агломерации микроскопических частиц, способных восстанавливать любые узлы и агрегаты колониальной техники. По отдельности нанороботы не представляли собой ничего особенного, каждая из универсальных частиц – мы называли их «нанитами» – обладала лишь функцией самоподдержания и была запрограммирована на поиск себе подобных для дальнейшего взаимодействия в рамках более сложной структуры. Количество наномашин, достаточных для образования устойчивой агломерации, исчислялось миллионами. Соединившись, они использовали любые доступные источники энергии для активации основной функции – поиска ближайшего механизма, анализа его технического состояния и последующего внедрения в носитель.

– Они внедрялись с определенной целью? – уточнил Апостол, хмуро обдумывая неожиданную информацию.

– Конечно, – кивнул Шелест. – Каждая элементарная микрочастица оснащалась микромодулем постоянного запоминающего устройства. Образуя колонию, миллионы микромашин объединяли информацию, выстраивали сложную структуру, обладающую не только обширными базами данных, но и конкретными программными задачами. Например, колония ремонтных нанитов, обнаружив какой-либо механизм, анализировала его состояние, и если вмешательства не требовалось, оставалась статичной, просто прикрепляясь к нему.

– Ну а если анализ указывал на наличие повреждений? – Аскет исподлобья взглянул на Сафронова.

– В таком случае колония нанороботов приступала к ремонту.

– Каким образом?

– Полноценный наномашинный комплекс сложен и многофункционален. Составляющие его наниты способны создавать временные конфигурации, чтобы детально сканировать «подопечный» механизм. При обнаружении неисправности поврежденный агрегат или узел сначала моделировался виртуально, затем ремонтная агломерация приступала к устранению поломки. При этом часть микрочастиц использовалась в качестве конструктивного материала для ремонта, – обстоятельно пояснил Сафронов. – Места повреждений заполнялись микромашинами, из них же заново воссоздавались утраченные детали.