Павел Корнев - Сборник "Приграничье"

– Поймите вы, – мне показалось важным объяснить свою позицию, – усиление дара сведет меня с ума. Я просто не смогу обработать всю получаемую информацию. Просто не смогу!

– А зачем тебе обрабатывать всю информацию? – встрепенулся вдруг Шумов. – Зачем пропускать через себя весь массив, если можно выдергивать нужные сведения непосредственно из потока данных?

– Это как?

– Сейчас ты все пропускаешь через себя, – тут же ухватился за эту идею Виктор Петрович, – и поэтому при возникновении резонанса ловишь откат!

– Ну и?

– Представь, что ты труба, – попытался объяснить Алекс. – Весь поток может идти через трубу. А можно, регулируя местонахождение и диаметр трубы, пропускать через нее лишь нужную информацию.

– Вы, блин, так красиво говорите, – фыркнул я. – На практике это как реализовать?

– А ты попробуй!

– «Попробуй», «попробуй»…

Раньше было просто – раньше я гасил дар так, чтобы до меня доходили лишь наиболее яркие отклики. А теперь? Как можно сделать получение информации настолько избирательным? Вот ведь…

Я зажмурился, потом открыл глаза и объявил:

– Мне нужны гарантии.

– Что? – удивился Бородулин. – Какие тут могут быть гарантии?

– «Какие», «какие»! Мне нужны гарантии, что я получу свои деньги.

– Это шантаж! – возмутилась вконец продрогшая Оксана.

– Шантаж – это заставлять меня делать то, чего я не хочу и боюсь. И совсем уж свинство заставлять меня это делать бесплатно.

– Да ты… – Гимназистка задохнулась от возмущения, потом обвела взглядом собравшуюся у потухшего костра компанию и сдалась: – Хорошо. Я попрошу выделить специально для вас, Евгений, равную с остальными долю.

Равную долю – это двадцать пять тысяч на брата? С одной стороны, маловато. С другой – все сто тысяч комиссионных оставить у себя в любом случае не получится. Придется делиться. Так что, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, спорить нет никакого смысла. Несгораемая сумма есть – уже хорошо. А дальше видно будет. Поторгуемся еще.

Я подмигнул Оксане, закрыл глаза и попытался полностью высвободить свой дар. Меня тут же закружил вихрь колючих видений, и лихорадочные попытки сосредоточиться на чем-то конкретном успехом не увенчались. Ясновидение пошло в разнос, окружающий мир стал необычайно ясным и понятным, будто прозрачное бутылочное стеклышко, а в следующий миг меня подняло в воздух. Подняло, подкинуло к затянутому тучами небу – и швырнуло обратно.

Ох, вашу ж мать…

Очнулся я из-за жжения – огнем горели шея и запястья. Постепенно ломота растеклась по всему телу и вынудила открыть глаза. Сидевший поблизости Напалм протянул кружку с горячим чаем, я сделал несколько глотков и неуверенно поднялся на ноги. Стряхнул снег – толку-то, метет все сильней – и глянул на Бородулина, который пичкал своей алхимической дрянью трясшихся от холода страдальцев.

Это ж сколько времени прошло, пока я в отключке валялся?

И ведь не холодно ни капельки. Совершенно. Мне да Напалму на холод наплевать. Хотя в снеге за воротом приятного, конечно, мало.

– Что случилось? – спросил я у пироманта и осторожно потянулся, пытаясь размять занемевшее тело.

– Ты стоял, стоял, а потом просто грохнулся на спину, и все. – Напалм влил в себя не допитый мной чай и усмехнулся. – Вот Петрович тебя и кольнул.

– Да понял уже. И что, я теперь крут?

– А хэ зэ, – пожал плечами Напалм. – Но если так, ты уже начинай что-нибудь делать. Щиты долго не продержатся. И опять утечка энергии началась.

– Вот встряли…

Силовые щиты Цитадели и в самом деле прогибались, будто под покровом вьюги на нас накатывала сама властвовавшая в этом мире Стужа.

Напалм поднялся на ноги, покачнулся и едва не упал. Из носа у него потекла тоненькая струйка крови, и досадливо поморщившийся пиромант промокнул ее неожиданно чистым платком. Да и колдуны чувствовали себя не лучше: бригадир ликвидаторов опирался на Лымаря, Оксану поддерживала под руку Вероника. Слава и вовсе сидел на земле.

Это что ж такое творится? Будто нечто из колдунов силы оттягивает. А ведь таким спокойным этот мир поначалу показался: чистое небо, нетронутый снег, ни ветерка…

– К нам приближается какая-то энергетическая аномалия! – заорал вдруг, перекрикивая гул ветра, оторвавшийся от приборов Шумов.

– Еще одна пирамида? – поморщился Василенко.

– Возможно.

– Евгений! – окликнул меня Бородулин. – Готов к новой попытке?

– Всегда готов, – совершенно не чувствуя никакого воодушевления, отозвался я.

– Ну давай, пионер, не подведи, – выдал напутствие Напалм.

– Погоди, – окликнул меня бригадир ликвидаторов. – Началась утечка энергии, поэтому чем меньше ее придется потратить на переброску, тем лучше. И желательно попасть в место с повышенным энергетическим фоном. Иначе надолго там застрянем.

– О-хо-хо! – только и вздохнул я, попытался сосредоточиться и едва не полетел на землю, когда в спину шибанул порыв вконец распоясавшегося ветра.

Не выдержавшие напора стихии щиты Цитадели оказались пробиты в самый неподходящий момент, и нас захлестнула обезумевшая вьюга. Колючий снег, обжигающий холодом ветер и вытягивающая все силы Стужа. Вот ведь…

– Напалм! – взвизгнула Вера, и хрустнувший костяшками пальцев пиромант усилием воли сотворил окруживший нас пылающий занавес.

– «Геенна огненная ждет гостей, – с натугой затянул парень, на миг умолк, но тут же продолжил петь: – Мне вчера было лень, а сегодня я еду к ней…»

Языки огня, взметнувшись вверх, лизнули ледяное основание пирамиды, и врезавшиеся в них снежинки моментально растаяли, не в силах прорваться внутрь. На мгновение стало легче, но тут я взглянул на пироманта и вздрогнул.

Уж не знаю, откуда он черпал силы, да только пламя буквально обвило его, мелькая отблесками той самой геенны огненной в глазах…

Прекрасно понимая, что медлить нельзя, я усилием воли заставил разгореться неожиданно быстро заполонивший голову дар. Ясновидение расправилось, подобно хлопнувшему на ветру парусу, и меня швырнуло в самое сердце бушевавшей вокруг нас бури.

Вот только теперь я оказался к этому готов. Не пытаясь закрыться от трещавших по швам и рвавшихся под напором стихии магических полей, превратил предвидение в подобие призрачной иглы и пронзил им изнанку мира. Колдовской шторм моментально остался где-то позади, на самом краю сознания замелькали жуткие и одновременно притягательные видения, но сейчас меня интересовало лишь одно: отыскать дорогу домой.