Чёрный ратник - Макс Гато

тут же раскроил ему черепушку палашом.

Я бросил быстрый взгляд на Ивана и Ярославу. Эти двое работали слаженно: Иван прикрывал рыжую щитом, пока она орудовала аурным клинком.

Бой продлился считанные мгновения. Последний волк с хриплым предсмертным воплем рухнул, и в лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием бойцов.

Последний убитый зверь выглядел худым и истощённым до костей.

— Они стали смелее, — проговорил я глухим голосом. — И голоднее.

Больше в эту ночь сомкнуть глаз не удалось.

Утром мы быстро собрались и двинулись дальше. Мы успели отъехать на пару вёрст от лагеря, как раздался голос Ивана:

— Командир! — он указал в сторону от дороги. — Смотри-ка!

Мы свернули с пути, и через несколько десятков шагов выехали на небольшую поляну.

Здесь лежали три тела в потрёпанной, но узнаваемой форме имперских патрульных. Их кожа была серой, доспехи разрезаны, а лица искажены беззвучными криками.

— Какой ужас… — прошептала Ярослава.

Мой взгляд скользнул по земле. Следы были больше похожи на вмятины с обугленными краями. Деревья вокруг были покрыты чёрной пылью.

— Думаешь, волки? — спросил меня Иван.

Я же лишь покачал головой.

— Скорее, Кошмары.

Олаф тоже внимательно разглядывал следы бойни.

— Двигаемся, — приказал я. — Быстро.

Мы рванули вперёд галопом, оставляя позади как ночную засаду, так и следы короткой бойни.

Отряд гнал вперёд всё дальше и дальше, уходя на север Уральского княжества.

Леса начали понемногу редеть, уступая место холмистой местности с ухоженными, но пустыми полями. Дорога стала шире. Неизменными казались лишь высокие пики гор, уходящие в небо.

Вот только нехорошее предчувствие никак не уходило. Не было слышно ни пения птиц, ни мычания скота, только ветер гудел в ушах, разгоняя низкие серые тучи.

Впереди показались небольшие низенькие избы. И уже на подъезде было понятно, что в деревне творится что-то неладное. Не было ни столбов дыма из труб, ни детских голосов. Вместо этого мы застали деревенских у телег, доверху гружённых скарбом. Разная утварь, деревянные сундуки, узлы с одеждой — всё было навалено впопыхах и кое-как прикрыто холстиной. Мужики с ожесточёнными лицами запрягали тощих лошадей.

— Святые угодники, — прошептал Иван. — Да тут всё село снимается с якоря.

Я остановил коня, окидывая взглядом это бегство, а затем направился к группе мужиков, пытавшихся втащить на телегу тяжёлый сундук. Увидев всадников в доспехах, они замерли и потянулись к топорам и вилам.

— Что здесь происходит? — спросил я спокойно.

Мужики переглянулись. Самый старший, с седой щетиной и тёмными глазами, снял шапку и сжал её в руках.

— Уходите, — пролепетал он, не глядя мне в лицо. — Не ваша тут забота.

— Наша, — возразил я. — Мы из Ордена.

— Орден? — мужик горько усмехнулся. — Какие уж там ордены… Бояре-то за рекой совсем одурели…

Он махнул рукой куда-то на север, как раз туда, куда мы и направлялись.

— Недобрые дела творится, — добавил он. — Очень недобрые.

— Вы чьи будете? — по-простецки спросил Иван. — Анисимовых или Суровых?

Мужик лишь грустно посмотрел на белобрысого и покачал головой.

— А какая сейчас разница?

Я понял, что от мужиков информации не добьёшься.

Мы двинулись дальше и проехали мимо пустых изб и оставленных дворов. В одном из них показалось крепкое деревянное здание с вывеской — то ли пивная, то ли постоялый двор. И вот оттуда с грохотом вывалились двое. Только не крестьян, а бойцов. Один был коренастым, с шрамом через глаз, другой долговязым и тощим. Оба были пьяные в стельку и едва держались на ногах.

— Завтра золото! Целый мешок! — пропел коренастый, дико фальшивя.

В это время долговязый боец просто-напросто свалился в грязь. Его соратнику пришлось поднимать его.

Ярослава смотрела на происходящее с заметным отвращением, её ладонь невольно легла на рукоять меча.

— Оставь их, — сказал я. — Сегодня они никому не помешают.

Я достал карту и взглянул на наш маршрут. Согласно отметкам, нам оставалось совсем немного. Земли Анисимовых и Суровых были разделены Каменкой — быстрой рекой, текущей с севера на юг.

— Поехали, — скомандовал я.

Дорога вела всё выше, уходя в поросшие бурьяном холмы. Мы преодолели несколько поворотов и поднялись на последний холм с вырубленными сосенками.

— Здесь, — коротко бросил я, останавливая своего коня.

С самой вершины открывался вид на долину, в которой жили бок о бок две купеческих семьи.

— Что они тут затеяли? — выдохнула Ярослава.

Неширокая, но быстрая река с каменистыми берегами разрезала долину надвое. И по разные стороны реки стояли две готовые к бою купеческие армии. Картина была настолько непредсказуемой, что я даже покачал головой.

На западном берегу развевались алые знамёна с вышитым чёрным медведем. Ряды ополченцев в стёганых кафтанах, с рогатинами и копьями, стояли плечом к плечу. За ними, сверкая сталью, выстроилась дружина в добротных кольчугах и шлемах, с топорами и мечами. Строй был неподвижен и молчалив.

На восточном берегу, за невысокими, вбитыми в землю кольями, теснился лагерь под синими знамёнами с серебряной рыбой на них. За укреплениями толпились лучники и арбалетчики, их взгляды были прикованы к противоположному берегу. А между импровизированным частоколом мелькали фигуры наёмников в тёмных доспехах.

Я достал свиток и заглянул внутрь. Никаких упоминаний знамён, а уж тем более предстоящей битвы не было. Вот тебе и дипломатическая миссия.

— Ну и кто есть кто? — прищурившись, спросила Ярослава.

— Эти — Суровы, — Иван указал на западный берег, туда, где красовался алый флаг с медведем. — А с рыбой Анисимовы.

Рыжая удивлённо посмотрела на Ивана.

— А ты откуда знаешь?

— Так это… — замялся белобрысый и потёр ладонью затылок. — У меня батя и на тех, и на других работал.

Ярослава кивнула и ещё раз посмотрела на купеческие армии.

— Что делать будем?

Деревенские уходили вовсе не от волков или кошмаров. Они бежали от возможной войны. Пусть купеческие армии не были особенно большими, человек по сто-сто пятьдесят, но для долины и окрестных деревень это столкновение могло привести к печальным последствиям.

— Алёна, найди белую тряпку. А с тебя, Ваня, прут подлиннее. — коротко ответил я. — Будем испытывать мудрость.

Через некоторое время у меня в руках оказалась палка с куском белого полотнища.

— Олаф, давай за мной, — сказал я, водрузив знак мира на плечо. — Поедем пока вдвоём, а то ещё за отряд наёмников примут.

Возражений не было, и в итоге я с Олафом направился к западному берегу.

— Расположились плохо, — проворчал Олаф, пока мы спускались с холма. — Как на ладони.

Я был согласен с одноруким. Одного толкового отряда диверсантов хватило бы, чтобы вырезать добрую треть любой из армий. Я уж молчу про лёгкую конницу. С нашего холмика как раз можно было