Прах - Элизабет Бир

Его рука на ее плече. Они стояли на пустоте, окаймленные огромной рамкой – решеткой мира, их крылья – темные плащи, которые ловят потоки света путеводных звезд так же, как пыльный воздух ловит солнечные лучи.

– Нет, – ответил Прах.

– Тогда говорить нам не о чем.

– Разве? Ты даже не представляешь, сколько свободы я тебе дал.

Крылья-паразиты не позволяли ей дрейфовать, но Персеваль парила, и смотрела на солнца своими собственными глазами, и не повернулась к своему похитителю.

– Не отнимать все, что ты можешь отнять, – не значит подарить свободу, – сказала она.

Если бы она говорила вслух, то процедила бы эти слова сквозь стиснутые зубы.

Он молча убрал ладонь с ее плеча. Когда Персеваль начала задумываться, почему ее легкие до сих пор не болят, а голова не кружится от недостатка кислорода, Прах, похоже, собрался и начал отстраняться.

Плечи Персеваль – и крылья-паразиты – облегченно опустились.

А затем он вырвал Персеваль из нее самой, словно вынул кулак из марионетки.

Придя в себя, Риан обнаружила, что плавает в прохладной невесомости. Боли не было, если не считать пощипывания в стопе и на сгибе локтя. Она глубоко вдохнула – и с испугом поняла, что ее челюсть зафиксирована маской. Когда ее глаза открылись, коэффициент преломления между ее роговицей и веществом, в котором она находилась, оказался таким, что она ничего не могла разглядеть в голубом размытом пятне. Она содрогнулась, и ремни резко впились в ее бицепсы; они не давали ее рукам двигаться, чтобы она не могла вырвать трубки.

Риан поняла, что находится в резервуаре для лечения ожогов, и расслабилась.

Она вспомнила свой забег и то, как горели ноги в ее башмаках. «Мы добрались», – подумала она и снова закрыла глаза. Больше она ничего не могла сделать, плавая в исцеляющем геле. Ее радовала мысль о том, что не нужно бежать вниз по склону, борясь с мучительной болью, и пытаться обогнать постоянно утекающее время.

Через пятнадцать минут ей уже хотелось орать во все горло от скуки. И, кроме того, она ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы найти Персеваль.

Она нашарила мягкие ремни из полимеров и осторожно потянула за них.

Ритмично. Три движения, отдых. Еще три, и снова отдых.

Через сорок пять секунд – по часам ее симбионта – к ее подошвам прижалась гладкая поверхность.

Платформа медленно подняла ее из геля до уровня пола. В резервуар можно было попасть через люк, который лифт почти заблокировал, когда добрался до конечной точки. Гель, который еще не стек, плескался у нее под ногами, и кто-то протопал по нему, чтобы вытереть ей лицо. Когда у нее перед глазами прояснилось, она увидела, что оставшийся на ее коже гель испускает голубое свечение – это был признак биосовместимого симбионта.

Чьи-то руки нежно расстегнули на ней маску, очистили ей ноздри и рот, убрали торчавшие из ноги и локтя иглы для внутривенных инъекций. Служительница была в маске и защитных очках; она ничего не сказала – даже после того, как расстегнула ремни и вытерла гель с кожи Риан.

Риан стояла расслабленно. Симбионт сообщил ей, что она провела без сознания в резервуаре менее семи часов, но она чувствовала себя легкой и слабой. Червячок сомнения глодал ей внутренности, и его укусы на контрасте казались еще более болезненными.

– Прошу прощения, – сказала Риан, когда лаборантка сделала шаг назад. – Вы не могли бы сказать мне, где Тристен?..

Ответа она не получила. Служительница дала ей ночную рубашку, и Риан надела ее, с радостью ощутила, как нагревается мокрая кожа.

– Послушайте… – снова прохрипела она.

Лаборантка сдвинула очки на лоб и равнодушно посмотрела на Риан. Ее взгляд был холодным, ничего не выражающим, и у Риан вдруг появилось нелепое желание извиниться перед ней.

Лаборантка была воскрешенной. С тем же успехом Риан могла бы говорить с кислородной маской. Она сделала глубокий вдох, чтобы унять свое раздражение, и взяла расческу, которую протянула ей воскрешенная. Смирившись с тем, что ее куда-то ведут, Риан принялась вычесывать гель из волос.

Не успели они отойди далеко, как у нее за спиной послышались шаги. Босые ноги. Риан обернулась; ей показалось странным, что она не удивилась, увидев Самаэля. Длинные светлые локоны вяло лежали на его плечах.

Риан опустила руки.

– Помоги мне вернуть сестру.

– Именно для этого я прибыл, – сказал Самаэль. – Ты обдумала мое предложение?

– Ты спрашиваешь не у той сестры, – ответила Риан и нахмурилась. – А зачем она тебе вообще нужна? Разве не подойдет любая Конн?

– Нет, – сказал ангел и сложил узловатые руки на животе. – В данный момент права на пост Капитана принадлежат Персеваль – через родство с Кейтлин, а также Ариан – потому, что она съела симбионта своего отца. Тристен останется в числе претендентов только в том случае, если Персеваль откажется от данной роли, как это сделала Кейтлин; нельзя быть и Капитаном, и Главным инженером одновременно.

– Или если Персеваль умрет, – заметила Риан.

Вкус сомнения оказался колючим и приторным одновременно. А если Тристен все-таки заодно с Прахом? Что, если он их предал?

Риан решила, что больше не будет так быстро проникаться доверием к людям.

– Но Персеваль не умерла, – возразил Самаэль. – Корабль это знает и поэтому не примет никого другого – и его программа тоже. Ни одного претендента не будут рассматривать, пока не разобрались с притязаниями другого. Кейтлин старше своего брата. Пока Персеваль участвует в состязании, Тристен вне игры.

– До тех пор, пока один из них не уничтожит другого. Если Ариан убьет Персеваль…

Самаэль пожал плечами.

– Тогда она должна убить и Тристена – если, конечно, он не отречется. Как только он и Персеваль выйдут из игры, Ариан станет единственным претендентом. А если один из них ее съест… – Самаэль улыбнулся, – это тоже подкрепит их аргументы.

– Так какая разница ангелам? – Риан стояла на теплом металлическом полу в одном халате, сжимая его той рукой, в которой не держала расческу. Когда она переступала с ноги на ногу, ее подошвы негромко хлюпали. – Я не понимаю.

– Да нет же, понимаешь, – возразил Самаэль. – Я ведь тебя обучил. Я дал тебе героя Ынга. Я дал тебе Гэвина. Ты – моя Галатея.

Если бы ее рот не пересох так из-за маски, Риан бы сплюнула. Она засунула расческу в карман и подумала о том, какую пользу принесут ей освободившиеся руки. Воскрешенная лаборантка неподвижно стояла слева от нее.

– Я не твоя собственность, – сказала Риан.

– Я выковал тебя. – Самаэль потянулся к ней – нежно, но Риан отклонилась, и он опустил руку. –