Танцор Ветра. Том 3 - Константин Александрович Зайцев

class="p1">Слова звучали формально правильно, но в них была недосказанность. Возникла неловкая пауза. Распорядитель едва заметно сглотнул, и я заметил, как дрогнули мышцы на его челюсти — явный признак внутренней борьбы. Если столь опытный человек не может держать лицо, то не исключено, что меня ожидают проблемы.

— Однако, — продолжил седой мужчина, его голос стал тише, теперь его мог слышать только я, — арена приносит глубочайшие извинения за то непотребство, которое произошло на священном месте боя. То, что искажённое создание осквернило это поле боя своим присутствием… — он сжал кулаки с такой силой, что костяшки его пальцев побелели, — это позор, который ляжет пятном на репутацию арены на поколения вперёд. Ещё раз приношу извинения как от себя лично, так и от императорской арены.

Я вытер кровь с уголка рта тыльной стороной ладони. Солёный привкус железа растёкся по языку, напоминая о цене каждого неверного движения. В груди полыхало — рёбра. Два, а может, и три сломаны. Каждый вдох отзывался острой болью, словно кто-то медленно вкручивал раскалённый нож между костей. Когда эта тварь успела меня покалечить? Но это уже не важно, сейчас куда важнее понять, что тут происходит.

— Распорядитель, я принимаю извинения и вас, и арены в целом. — Мой голос звучал словно я неделю пил и орал песни в кабаках, но, несмотря на хрипоту, внутри чувствовалась сталь. — Но у меня есть один небольшой вопрос.

Седой мужчина кивнул:

— Говорите, господин Ли. Если это будет в моих силах, то я на него отвечу.

Я обвёл взглядом арену, затем ряды зрителей. Десятки драконорожденных, сотни благородных и аристократов всех мастей. И все они сидели, наблюдая за тем, как парень с двумя ножами сражался с монстром. Ни один из них не пошевелился. Ни один не попытался помочь, кроме брата по учителю.

— Как получилось, — я медленно проговорил каждое слово. Наставник учил, что не стоит повышать голос, когда ты прав. Наоборот, говори тихо и медленно, но очень уверенно. Это заставляет людей прислушиваться к тебе, соглашаясь с твоим мнением, — что никто, кроме одного незнакомца, не пришёл мне на помощь в бою против искажённого? — Голова чуть наклонена вперёд, ноздри едва заметно раздуваются, а глаза больше похожи на узкие бойницы сторожевой башни. Меня учили использовать не только слова, но и тело. Сейчас любой, кто умеет читать язык тела, будет считать, что я полон праведного бешенства. — Разве долг любого драконорожденного не состоит в том, чтобы уничтожать порождения Искажения при первой же возможности? Разве это не было выбито в камне указом Первого Императора?

Стоило этим словам повиснуть в воздухе, как распорядитель снова низко поклонился, на этот раз ещё ниже, признавая свою неправоту:

— Ваш гнев справедлив, господин Ли. Но позвольте мне объяснить. Насколько я понимаю, вы впервые участвуете в испытании драконов? — Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

Старик выпрямился и начал рассказывать. Вот только в его голосе звучали нотки искреннего сожаления и горечи:

— Арена — это не только священное место, но и крайне защищённое. Во время официального поединка драконорожденных активируется Барьер Пяти Стихий — древняя защитная формация, установленная ещё во времена прошлой династии. Её цель — предотвратить любое внешнее вмешательство в поединок. Ни магия, ни эссенция, ни даже крик снаружи не может проникнуть внутрь, пока бой не завершён.

Я попытался понять, о чём он говорит.

— Получается, что из-за барьера…

— Именно, — кивнул распорядитель, перебивая меня. — Это сделано для того, чтобы никто не мог помочь одному из бойцов или саботировать поединок извне. Честь боя должна быть абсолютной. Но… — его голос стал жёстче, — барьер не распознаёт Искажение изнутри. Он создан для защиты от внешних угроз, а не от того, что уже находится на арене.

Седой мужчина сделал паузу, словно взвешивая следующие слова:

— Как только мы почувствовали присутствие эссенции искажения, а Цуй Жанлинь начал трансформацию, мы немедленно приступили к деактивации барьера. Но это не мгновенный процесс — требуется минимум тридцать вдохов, чтобы безопасно отключить формацию, иначе она может взорваться и убить всех, кто находится рядом. — Его взгляд стал тяжёлым. — Мы работали так быстро, как только могли. Правила Арены нерушимы. Но тот незнакомец…

Распорядитель посмотрел на песок, в клубах которого исчез загадочный ученик моего наставника:

— Тот незнакомец не стал ждать. Как только появилась малейшая щель в барьере — буквально первая трещина размером с игольное ушко, — он силой пробился на арену. Я видел, как его эссенция взорвалась. Он потратил огромное количество энергии, чтобы расширить щель настолько, чтобы пройти. — Восхищение прозвучало в голосе старика. — Это требует не только колоссальной силы, но и абсолютного контроля. Судя по тому, как он манипулировал землёй, и по мощи его удара… его владение стихией земли мастерское. Его ранг — не ниже третьего, возможно, даже выше.

Я медленно кивнул, принимая его слова. Но все мысли были лишь о том, что мой брат по учителю не просто умелый боец. Он настоящий мастер, который опередил даже ВаФэйя на пути Возвышения.

— Арена, — продолжал распорядитель, и его голос стал куда более официальным, — проведёт тщательное расследование того, каким образом человек, заражённый Искажением, смог оказаться на этой священной платформе. На входе его проверили, как и вас. Вы оба были чисты.

— Но невозможно стать искажённым так быстро.

— Похоже, господин Ли уже сталкивался с подобными выродками.

— На моём счету несколько тварей и жрец культа Матери Изменений. И Жанлинь взывал именно к ней.

— Вы уже очень помогли, господин Ли. Круг несколько сузился. Кто-то нарушил все законы, превратив драконорожденного в монстра. Этот человек будет найден и предан суду. Осквернение драконорожденного карается лишь одним способом.

Смерть. Он не сказал этого вслух, но мне было известно, что такая смерть не будет простой. Её превратят в пример, а сказители разнесут весть о ней по всей Закатной империи. Драконорожденные всегда мстят врагам.

Распорядитель сделал ещё один поклон. А затем с его лица исчезли любые эмоции. Теперь это было абсолютное воплощение имперской бюрократии. Он смотрел на меня холодным и жёстким взглядом, когда произнёс формальные слова:

— Господин Ли Фэн Лао, у вас есть претензии к Дому Изумрудного Кедра? Если таковые имеются, арена выступит свидетелем, и ваши слова будут переданы главе дома Цуй, городскому совету и лично генерал-губернатору провинции. По праву победителя