Пепел доверия-2 - Руслан Алексеевич Михайлов

– Понял, – кивнул я, аккуратно берясь кончиками пальцев за пряжку пояса.

С другой стороны машины подошел еще один солдат, и ствол его оружия был направлен мне в грудь. Аж дышать тяжело стало.

– А неположенное – это что? У меня вот алкоголь там… сигареты…

Я спрашивал с трудом, буквально заставлял себя продавливать слова сквозь сжавшееся горло. Как же тяжело и страшно бояться…

– Неположенное – это ювелирка, телефоны, банковские карты, часы. Чужие личные вещи, в общем, – перечисляя, он внимательно смотрел мне в глаза.

Облегченно заулыбавшись, я выложил пистолет на сиденье, расстегнул пояс и вылез из внедорожника, по-прежнему держа руки на виду. По телу запоздала пошла горячая волна. В затылке часто и больно закололо. Мне велели отойти, и следующие несколько минут я переминался на обочине, вдыхал трупную вонь и смотрел, как парни умело проверяют мою машину. Чуть дальше от дороги стоял БТР, на броне сидела еще пара солдат, и их оружие было направлено все туда же – на меня. Несмотря на висящую духоту после прошедшего дождя, теперь меня пробирал легкий холод. Какая резкая смена ощущений всего за пару минут…

Солдаты наконец захлопнули двери Форда и успокаивающе махнули рукой – не мне, а тем на БТРе. А для меня, похоже, все только начиналось.

– Все в порядке? – спросил я чуть сорванным голосом.

– Все в порядке, – успокоил меня второй солдат. – Оружие пока в машине оставь и пошли со мной. Старший задаст тебе пару вопросов, проверит твой телефон – и на этом все.

– Конечно. Понял. Без проблем.

– Не ссы ты, – повторил первый солдат. – Мы нормальных не трогаем. Наоборот – помогаем. А че у тебя так жидко со стволами? Только ТТ?

– Там, на участке, есть еще один, но пустой, – вздохнул я. – А в ТТ всего несколько патронов осталось.

– Хреново. Эти суки быстрые…

– Быстрые, – подтвердил я.

– Убивал уже?

– Ну… двоих. Сам едва не умер. Одну молотком, вторую застрелил, но едва-едва успел.

– А че мотаешься туда-сюда?

– Да помочь кое-кому надо было. Там в чате написали, что помощь нужна, вот я и поехал…

– Переписку эту сразу и покажи, – тихо посоветовал парень. – Мы уже семерых ублюдков положили – тех, кто людей ради наживы убивает. Пристрелили мразей без колебаний и в труповозку отправили.

– Охренеть…

– А что их, тварей, жалеть? У них машины завалены были чужими телефонами, банковскими картами, пачками денег. Мы, говорят, все это с мертвых тел собрали… ну да… как же… как будто наш старший враз таких не просекает. А ты не ссы. Просто отвечай как есть и ничего не скрывай. И все обойдется. Понял?

– Понял.

– И если все нормально будет – попроси чуток патронов, – еще тише сказал солдат и остановился рядом со зданием поста ДПС еще советских времен. – Входи.

– Спасибо! – искренне поблагодарил я и, передернув плечами, ступил за порог.

Едва вошел, и в лицо ударил ровный поток прохладного воздуха. Дышать сразу стало чуть легче, но я почему-то все еще ощущал трупную вонь – словно запах пропитал мою футболку и осел на коже. Но сейчас было не до фантомных ощущений, и я постарался сосредоточиться на происходящем вокруг меня. Для начала я огляделся.

Большое прямоугольное помещение с двумя стенами, перечеркнутыми линиями горизонтально ориентированных длинных окон. Под окнами тянутся составленные столы с кучами пластиковых ящиков для овощей, заполненных беспорядочно сваленными телефонами, заляпанными кровью прозрачными пакетами с различными банковскими картами, блокнотами, свернутыми листами бумаги, украшениями и еще много чем, включая даже богато выглядящие писчие ручки. В других ящиках лежали пакеты поменьше, и их содержимое вызвало неприятный холодок своей наглядностью и почти стандартностью набора: в каждом таком пакете обязательно имелся телефон, одна банковская карточка, золотое кольцо, связка ключей, цепочка, иногда женская сумочка, бумажник, ключи от машины и паспорт, а изнутри к прозрачному материалу прижимался лист бумаги с крупно написанными словами. Вернее, именами. Я машинально прочитал некоторые, пока медленно двигался вдоль помещения к столу у дальнего окна, куда меня подтолкнул сопровождающий.

Сидоров В. Е.

Анастасьев Б. Г.

Николаева С. С.

Ахметов А. Ж…

И немало других имен, но читать дальше смысла уже не было – и так все ясно. Тут легко сообразить, что к чему: в каждом маленьком пакете лежало имущество одного отдельно взятого человека. Тот набор, что обычно имеется в наших карманах, когда мы выходим из дома. Такие пакеты я раньше видел в фильмах, но там обычно их владельцы были живы и получали что-то похожее при выходе из тюрьмы, когда забирали личные вещи. Но я почему-то сомневаюсь, что владельцы десятков этих пакетов еще живы…

Меня толкнули в спину еще раз и приказали:

– Сядь.

Я глянул вниз и послушно уселся на стул с железной рамой, деревянным сиденьем и низкой спинкой. Потом поднял глаза и взглянул на сидящего за столом мужчину. Он ответно разглядывал меня, крутя в пальцах дешевую синюю ручку. Зеленая растянутая футболка покрыта солевыми пятнами высохшего пота, ежик рыжих волос, густая щетина с клочками седины, безмерно усталые ярко-синие глаза и глубокие складки вокруг рта. Левая ладонь обмотана уже потемневшим бинтом с пятном почерневшей крови.

Не выдержав повисшего молчания, я начал первым:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – в тон мне ответил военный и откинулся на спинку заскрипевшего кресла с облезлой спинкой. – Почему нарушаем?

– Ну… пришлось, наверное.

– Что-то действительно важное?

– Ну… я тут создал канал в Телеграме. И чат.

– Продолжайте.

– Там люди отовсюду, но и местных хватает. Часто пишут с просьбой о помощи. Вот и сегодня написали… Женщины. И старушка еще. Как не помочь?

– И сколько стоит ваша помощь?

– Стоит? Да вы что! – я аж приподнялся, но упавшая мне на плечо ладонь заставила опуститься обратно. – Нисколько! Как с попавших в беду людей деньги брать? Да я и сам не нищий – только недавно квартиру в Москве продал. Получил, правда, пока только аванс да и потратил его почти целиком, но все же…

– Смартфон при себе имеете?

– Имею.

– Канал и чат имеются в нем?

– Да, конечно.

– Разблокируйте телефон и передайте мне, – распорядился военный и, на время потеряв ко мне интерес, продолжил что-то писать в раскрытом