Ковенант. Акрополь - Сергей Извольский

всякий случай. Мы же со Слаем, кроме привычного оружия, прихватили с собой каждый по гранатомету — мало ли, опять же, какие случаи на незнакомых планетах бывают.

Когда поднялись на высокую башню и оказались над сумраком, увидел уже знакомый пейзаж — красное небо, красное солнце, подсвеченный багрянцем ковер облаков прямо под ногами. Именно та панорама, на фоне которой я видел парящий город, в котором мог воскреснуть после самой первой смерти.

Корабль Альтергена появился точно по расписанию — из серебристой точки на горизонте он довольно быстро превратился в нереально огромный стратосферный аэростат, формой похожий на плоскую рыбу. Длиной метров в триста как минимум, если не в полкилометра, он навис над нами заслонив красное солнце.

Причаливать к мачте аэростат даже не стал — когда эта махина над нами зависла, из бокового шлюза выплыл небольшой дирижабль, «всего» метров пятьдесят в длину. Этот уже в черном окрасе, с нарисованным на корпусе глазом как у греческих галер в древности, на крыльях подвеса видны пилоны с вооружением. Когда небольшой черный дирижабль был на высоте метров тридцати над нами, от его передней нижней части гондолы с резким хлопком отделился гарпун, пролетевший совсем неподалеку. Сюрпризом не стало — Хелен заранее рассказала, что это швартовочный канат, который сейчас внизу соединят с механизмом причаливания и лебедкой притянут дирижабль к площадке.

Швартовка прошла идеально, а вот дальше начались сложности — когда дирижабль причалил, один из офицеров в синем мундире вышел и затеял долгий диалог с Хелен на новолатинском языке, которых был в ходу на Альбионе. Во время непонятного разговора я рассматривал воздухоплавателя — это был один из местных «цветных комбинезонов», хотя и в мундире; еще у него, как и у многих обращенных в сумраке, на лице были цветные метки классовой принадлежности, как я уже догадался об их предназначении.

Судя по выражению лица Хелен, от воздухоплавателя ничего хорошего она не услышала — ей предлагалось подняться только одной для разговора с доминой Мариной. Не понимая язык полностью, я все же вычленил некоторые знакомые слова и догадался о чем идет речь.

— Эвакуации пока не будет, Марина хотела видеть только меня, — обернувшись, передала Хелен смысл довольно долгого разговора.

— Дядь, это залипуха какая-то, — прошептал Слая. — У меня есть ощущение, что нас сейчас реально нае…

Я был с ним согласен. Если Хелен сейчас улетит, мы останемся здесь и потеряем всякий контроль над ситуацией. И самое главное, потеряем время — которое, вот чувствую, как песок сквозь пальцы утекает, поэтому инициативу я отдавать не стал.

— Спроси его, знает ли он, что это такое? — перебивая серпента попросил я Хелен, доставая из-за спины гранатомет и показывая его воздухоплавателю.

Судя по выражению лица, воздухоплаватель прекрасно понял, что это за оружие, даже переводить не нужно было.

— Скажи ему, что сейчас ты спускаешься вниз и останешься там, а мы вдвоем полетим на большой корабль, чтобы переговорить с Мариной. Или же он сейчас улетает, но тогда я собью и его летучий корабль, и вот эту серебристую лайбу, рука не дрогнет.

Воздухоплаватель тоже без перевода понял мои слова, когда я наверх показывал и отнесся заметно пренебрежительно. Но когда я предложил ему проверить, энтузиазма не выказал, а потом ему потребовалось немного времени для того чтобы связаться с начальством.

Несколько минут ничего не происходило, после чего начальство — в лице директора Марины, похоже, дало добро и Хелен отправилась по лестнице вниз в сумрак, а мы со Слаем по посадочному рукаву перешли в дирижабль.

Гранатометы мы, после некоторых препирательств, взяли с собой, причем у меня за спиной была труба, заряженная силой Гефеста. Так что, если что вдруг, вспышку Ушан с Яриком точно не пропустят, и надеюсь отправятся вслед за нами. Способ «перезагрузки» ситуации, конечно, не очень удобный, но другого у нас нет.

Дирижабль даже не отшвартовывался, а сразу отстрелил якорный канат и быстро начал подниматься. Напряжение внутри нарастало — что-то явно пошло не так, и с «русской» Мариной наверху определенно возникли какие-то проблемы.

Несколько минут подъема и не заходя в открытые ворота шлюза, мы оказались сверху над огромной махиной стратосферного аэростата. Обзор открывался удивительный — плавающая по воздуху громада размером не уступала парящим городам, и, как и в городах здесь сверху располагались открытые сектора — я увидел даже зелень парка и лазурь бассейнов, у которых отдыхали люди.

Везущий нас дирижабль причалил к мачте неподалеку от башни с капитанским мостиком, куда нас повели по поданному посадочному рукаву, приведшего в узкие серые коридоры командного отсека. Несколько трапов, одна поездка на лифте, и мы пришли в адмиральские каюты. Узнал об этом просто — кроме новолатинского, здесь были надписи на русском.

Директор Марина встречала нас в немаленькой каюте, одна из стен которой была полностью остеклена, открывая вид на просторную верхнюю палубу аэростата. Даже без слов Хелен, что Марина — русская, это было понятно, выглядела она очень уж знакомо и по родному, что ли. Нет, я не видел ее ни разу, но несмотря на неземной крой белого с лазурными вставками комбинезона Альтергена, Марина производила впечатление соотечественницы, являясь еще и обладательницей весьма вызывающей красоты.

При этом было заметно, что директор Альтергена напряжена и взволнована. Даже, наверное, сильно испугана, что не очень успешно скрывала — причем боялась она точно не нас. Настороженно глядя — причем все больше по сторонам, как готовящийся впасть в панику параноик, Марина показала нам присаживаться, потом потерла виски руками и вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Меня зовут Максим Суворов. Это Слай, — показал я на серпента.

— Ты русский? — от удивления Марина даже перешла на «ты», чему почти сразу заметно смутилась.

— Да, этот тоже, — снова показал я на Слая.

— Этот, — закатил глаза серпент. — Дядь, ну какой я тебе «этот»?

Перебивая его возмущенный шепот, я кратко рассказал Марине о том кто мы и откуда, как здесь появились и как уничтожили массу измененных, умолчав о заходе в пять сессий, четыре из которых прерывались после наших смертей. Марина слушала внимательно, но напряженная настороженность из ее вида не уходила — она явно чего-то боялась, чуть ли не по сторонам озираясь, так что рассказал я так кратко, насколько мог.

— У меня плохие новости, — сдавленно сказала Марина, после чего вдруг одним движением расстегнула ворот кителя и чуть оттянув вниз край белоснежной майки,