Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

— Все комбат, хватит. Удивил, так удивил. Значит и все танки на ходу?

— Так точно.

— Давайте товарищ майор отбой тревоги и ведите, показывайте своё хозяйство. Можете не волноваться, проверку вы уже прошли, теперь мне самому интересно посмотреть, как вы добились таких результатов.

Утро наступило ясное и тёплое. На чистом, голубом и ярком, промытом дождями небе застыли перистые облака. Ни ветерка, ни шороха. Слащев читал доставленный курьером приказ и медленно обалдевал. Ему предлагалось, ни много ни мало, сорвать наступление всей группировки противника. Стоящий рядом посредник, тот самый капитан, не без ехидства улыбался. Содержание приказа он узнал еще в штабе, поэтому не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на выражение лица этого, слишком возомнившего о себе, Слащева. "А вот хрен вам, товарищ капитан! Нас просто так не слопаешь. Хочешь порадоваться? Сейчас удивляться начнешь».

— Командиры и старшие групп ко мне! Карту!

Карта в отряде была особенная. С виду — обычная трёхверстовка, но на неё была нанесена вся обстановка. С упором на слово «вся». Все мостки и тропки, броды и топкие места, ручейки и овражки, пни и коряги, словом, всё. Позиции противника тоже были нанесены со всей возможной точностью, чуть не до отдельного бойца. Не зря бойцы отряда буквально обнюхали весь район учений. На брюхе обползали, ножками обошли и руками потрогали. И даже кое-где себе, так сказать, рабочие места подготовили. Так что не на пустом месте и с чистой импровизации концерт начинался.

— Слушай приказ. Архипов. Ты со своей группой рвешь мосты возле Святкино. Но не сразу, а когда начнется подготовка переправы. Капитально рвешь, с обеих сторон. Имей в виду, там тебя могут, и будут ждать. Это единственные мосты в округе, до ближайших, способных технику выдержать, вёрст пятьдесят в обе стороны. Иди по воде. Оставь людей здесь и здесь, видишь? И минируй противоположный берег. Если будут переправы наводить, когда ты мосты рванешь, то только там. Василенко. Берешь свои тарахтелки и закрываешь дорогу здесь, смотри. Мёртво закрываешь. Тут у них броневики есть, поэтому дорогу закрывай завалом и минируй. Патронов бери — сколько увезешь. Когда и если тебя обойдут — подвоза не будет. Дальше. Кожевников. Ты от Термена запалы получил? Испытывал? В Николаевке работают? Тогда так. Устанавливаешь заряды в Николаевке, Степановке и здесь вот, южнее Гривок. Да, на складах. Охренел?! Дымовые, конечно. Гривки-то, может, и уцелеют, а от остальных только пар останется. Какие есть мысли про штаб противника? Где он может быть?

— Да тут и гадать не нужно. В Николаевке он.

— Откуда такие выводы?

— Ну… Курьер рассказал.

— Сам?!

— Не то, чтобы сам…

— Вы его хоть не сильно покалечили, партизаны?

— Да что ему сделается? Еще и выпил на дармовщину. Почтальон…

— Инициативу одобряю. Много выпил? Без излишеств? Годится. Тогда так. «Почтальон» сказал, где именно? Джумалиев. Сан Сергеич. Бери своих зверобоев и блокируй правление. Маскировка максимальная. Начнется суета — отстреливай полковников и кто выше. Ясно? Кожевников. Можешь организовать сюрприз в правление? Или рядом с ним. Нет, сюда действующий, но из специальных. Парфюмерный, к примеру. Вот ни в жизнь не поверю, что твои умельцы не сообразили. Телефонист, связь со штабом.

— Прошу выслать наблюдателей и обеспечить артиллерийскую поддержку отряда в районах Святкино и хутора Отдельного. Да, заградительный огонь по квадратам 56–02 и 58–44. Лист карты А12.

— Товарищи командиры, всем всё ясно? Тогда по местам. За меня остается заместитель. Я буду вместе с группой Джумалиева. Начали…

Не всё прошло так, как планировалось. Но в целом, действия отряда произвели ошеломляющее впечатление.

Началось с того, что когда главные силы наступающих подошли к мостам и начали готовиться к переправе, деревянный мост «загорелся» с обоих концов, а с береговых опор железнодорожного повалили густые клубы какого-то зелёного дыма, вызывавшего першение в горле, слёзы из глаз и резкий кашель. Когда группа бойцов в противогазах пробежала задымление, их встретил артиллерийский посредник, сообщивший, что мост взорван, а предмостовой плацдарм накрыт артиллерийским огнем. Подтверждением этому были далёкие глухие раскаты орудий. Честно говоря, группа Архипова успела в последний момент. Когда он через мать-перемать «конфисковал» в свое распоряжение взвод охраны, через мосты перескочили немцы в камуфлированных комбинезонах. Они были сильными бойцами, но отрядная подготовка оказалась выше. Поэтому сейчас помятые немцы сидели в сарае под охраной бойца охранного взвода, которому в схватке повредили колено. Скула самого Архипова кровоточила здоровенным синяком, когда он нарвался на удар ногой в подкованном сапоге, хорошо что вскользь. Поняв, что пост на другой стороне реки, скорее всего, уничтожен, Архипов приказал паре бойцов переодеться в немецкий камуфляж и проверить. Оказалось — не зря. Немцы оставили пять человек для охраны подступов к мостам, но… Бойцы отряда давно не считали, что двое против пяти — это неравный бой. Только развязали «своих» пленных и передали строжайший приказ командира «сидеть и не высовываться». «Пленных» немцев увели с собой. От греха, так сказать — развязанные славяне вполне могли посчитаться за свои синяки и шишки. Потом минировали мосты и спешно рыли окопы на своем, более высоком берегу. Успели, благо берег был песчаным. Всё это время с группой Архипова находился артиллерийский наблюдатель — посредник, самым тщательным образом фиксировавший всё, что происходило.

Танковая бригада, входившая в состав ударной группировки, рванулась к ближайшему мосту. Её не повезло — командир выбрал направление, перехваченное группой Василенко. Расчет строился на том, что в случае возникновения любых неприятностей, с ними смогут разобраться броневики, располагавшиеся в гарнизоне Гривки. На маршруте имелось только одно уязвимое место, как раз в районе Гривок, поэтому расчет был вполне правильным. Тем более, что расстояние до другого моста, в другую сторону, получалось вдвое больше — требовалось обойти лесной массив, через который дорог не было. Огромный столб дыма и звуки стрельбы, в которой выделялись резкие очереди пулеметов, установленных на броневиках, показали, что танкисты опоздали. «Горели» склады ГСМ под Гривками, а броневики при поддержке пехоты пытались расчистить завалы на лесной дороге. А еще одним «плюсом» за выбранный маршрут, как раз и была возможность дозаправить танки.

Группа Джумалиева, вместе с которой был Слащев, «погибла». Нет, началось всё хорошо. Когда задымился ящик, поставленный якобы для хозяйственных нужд возле крыльца правления, и громко «фукнув» выбросил сноп резко пахнувшего свиного дерьма, началась та самая «суета», о которой и говорил Слащев. Закрывая носы и рты рукавами и просто руками, из правления начали буквально выпрыгивать командиры разного ранга. Раздолье для отличных стрелков! Работу штаба можно было считать парализованной, а часть командования уничтоженной. Потом началось преследованное. Гнали их грамотно, и умело: преследователи явно хорошо знали лес и не боялись его. Наиболее удобные места и тропки оказывались перехваченными, а преследующая группа и не думала отставать. Она легко держала темп, заданный Слащевым. Начал сдавать капитан — посредник, всё чаще он останавливался, тяжело дышал и сплёвывал, заходясь дыханием. После того, как перебрались через болотце, едва не потеряв одного из бойцов, провалившегося в окно и которого пришлось вытаскивать, зацепив кошкой на тросе, Слащев понял — всё. Дальше бежать было бесполезно — посредник скис, да и бежать с раненным бойцом, сохраняя прежний темп, они не смогут. Оставалась надежда, что преследователи в болото не полезут. Немцы надежду не оправдали — не прошло и десяти минут, как болотце снова вспухло пузырями воздуха и из него показались «загонщики». Рослые, крепкие ребята в камуфляже. Впереди явно командир, хотя под комбинезоном знаков различия видно не было.