Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

— Охотно. — Я легко согласился на эту проверку. — Рискнуть отправиться в Ил, зайти глубоко и постараться найти Светозарного. Если пытаться долго и пожертвовать многими людьми, то есть шанс донести. Но признаюсь, я никогда не слышал ничего подобного. Врут о том, что видели Светозарных под стенами чуть ли не андерита — часто. Но не более.

— И всё-таки это вариант. Отправить письмо «голубем». Сотню сожрут. Или тысячу. Но один рано или поздно долетит. И его даже не прихлопнут. Как вы понимаете, риттер — ограничение здесь лишь в срочности. Если секта упорна, у неё в запасе и сто лет, и пятьсот. Надежда на удачу и азарт — вещи сопутствующие дуракам. А дуракам, как нам всем известно, порой везёт. Особенно если они знают Ил.

Я рассмеялся. Вечно со мной так — кто-то бы злился, кто-то стал осторожен из-за озвученных завуалированных намёков, но меня его мысли веселили. Этот унылый господин был невероятно честен и откровенен, если уметь читать между строк.

— Клянусь всеми совами, я не встречался ни с одним из этих существ. Не ношу на шее перо и не симпатизирую Птицам.

— Вас ничто не может смутить, риттер Люнгенкраут. Но вы вне подозрений. Пока… — Улыбка у него была вежливо-многообещающей, говорящей: если вы дадите мне повод, то я вцеплюсь в вас покрепче, чем скопа в лосося. — Но могли быть другие посланники. Например, ваш брат.

Я хмыкнул, ничуть не удивившись:

— Если думаете, что я с гневом отмету ваше предположение, то — нет. Не отмету. В нём я уверен, а доказать мою уверенность всё равно не смогу. Так что позволю себе не сотрясать воздух этого чудесного летнего вечера возмущёнными тирадами. Полагаю, следующей будет Оделия?

— Верно. Ритесса Лил теоретически, ибо доказать мою уверенность я тоже не могу, — вновь улыбка, когда он повторил мою же фразу, — способна была добраться до Светозарных. Она пропала в Иле на долгие годы, затем объявилась. Целая, не измененная. Даже не безумная. И начались… все эти события. Вполне подходит под версию, как вы считаете?

Я ничего не сказал. Оделия мне нравилась. Она была добра со мной, точно старшая сестра, хотя мы и не стали близки. Её одержимость Когтеточкой и его тайнами была далеко от меня. По сути — моя дорога с Рейном разошлась именно из-за нашего далёкого родственника. Брат во что бы то ни стало хотел найти его, я же был чересчур равнодушен и остужал его пыл.

До сих пор надеюсь, что не слишком разочаровал его в день, когда отказался отправиться вместе с ним в ту последнюю экспедицию.

— Вам лучше спросить у неё. Но если это важно, скажу: Оделия не из тех людей, что продаются чудовищам. Считаю, Фогельфедер так бы не поступил — не оставил её, если бы не был уверен в том, что Ил не сыграл с ней злых шуток. Даже Перламутровый колдун не смог бы избежать неприятностей при малейших подозрениях. Ведь речь о безопасности Айурэ. Не сомневаюсь, знающие люди проверили её досконально и не нашли никаких изменений. Поэтому вам пришлось отступить.

Он бросил косой взгляд:

— Да. У нас нет поводов. К тому же с Перламутровыми приходится быть осторожными, а у её семьи достаточное влияние, не утраченное даже после того, как была разорвана помолвка с сыном лорда-командующего. Пока я не могу задать всех вопросов, которые хотел бы задать.

Коляска добралась до аллеи, ведущей к Солнечному павильону, и остановилась у красивой кованой ограды.

— Что же, риттер, — сказал мне Траугесланд. — Спасибо за уделённое время. Я обязательно обдумаю вашу версию и посоветуюсь со специалистами в нужных областях. Ваша помощь неоценима. Хотел бы поинтересоваться, что вы намерены делать дальше?

Я, уже взявшись, за ручку дверцы, остановился:

— Собираюсь провести вечер, посмотрев Гнилостные бои. Может быть, сделаю ставку. Выпью вина. Что конкретно вас интересует?

— Я о том, собираетесь ли вы забыть о случившемся на полях солнцесветов?

— Согласитесь, это невозможно, как ни старайся. Забыть подобное. Но я понял ваш вопрос. Нет. Я не собираюсь продолжать заниматься этим. Всего лишь оказывал услугу доброму знакомому. У меня нет ни таланта, ни опыта и, признаюсь честно, желания, искать и влезать в эту историю, риттер. Ваша славная служба справится и без моей «помощи». Предпочитаю не крутиться под ногами занятых людей и озаботиться собственными делами. Что случилось в Каскадах — мне неинтересно.

Я врал. Было бы неинтересно, если бы не Оделия и её возможная связь со всем происходящим в городе. Но я и вправду хотел держаться от всего как можно дальше и узнать, в первую очередь, судьбу брата. Она занимала меня гораздо больше, чем вся гниль мира на пестиках и тычинках.

— Я был неправ, риттер Люнгенкраут. Счёл вас авантюристом, а вы разумный человек. Все бы были такими. Доброго вечера и приятных зрелищ. — В его взгляде появилась наигранная теплота. И я не ошибся в нём, когда он задал прощальный вопрос:

— У вас не появилось предположений о руне суани? Мы так и не смогли найти её.

— Увы. — Я был само равнодушие.

Он кивнул, отмечая, что принял к сведению, и укатил в сторону яркого проспекта.

Чему я был, вне всякого сомнения, рад.

Солнечный павильон расположен изолированно от Кипящего Бассейна, на маленьком рукотворном полуострове, в который ведёт платановая аллея. Всегда ярко освещённая каштановыми фонарями, всегда многолюдная, всегда охраняемая отрядами грачей.

Гнилостные бои пользовались популярностью не только у жителей Айурэ, но и у приезжих. Кто же откажется посмотреть на тварей Ила, которые дерутся друг с другом, или вовсе на Красную команду отчаянных смельчаков, бросающих им вызов?

Подобные зрелища случались дважды в год — в начале лета и зимой, так что желающих поглазеть, поставить деньги и пощекотать себе нервы, глядя на арену, было хоть отбавляй.

Билеты для простых горожан заканчивались с такой же скоростью, как для жителей Великодомья, особенно в первые дни. И если ты не озаботился заранее, то попасть внутрь было столь же трудно, как найти Когтеточку.

Но, разумеется, если у тебя есть звонкие соловьи или связи, то нет ничего невозможного. Мой билет лежал во внутреннем кармане сюртука.

Сам павильон занимал большую часть полуострова и освещался огнями так, что с противоположного берега Эрвенорд казался самым ярким пятном в этой части города. Круглый цирк с конусообразным белым куполом, высотой в шесть этажей, ничуть не проигрывающий размерами Театру Фонтана, имел десятка полтора входов-лестниц и подъездов для карет и колясок.

Под землёй тоже расположили несколько ярусов: технические помещения, управление эллипсовидной сценой, клетки и загоны для существ Ила, сдерживающие комнаты, секторы для персонала. Первые этажи павильона предназначались для простонародья, третий — для людей побогаче, с четвёртого по шестой — для аристократии.

Я сильно опоздал к началу боёв, так что на ступенях почти не было народа. Все, кто хотел прийти к четвёртому дню фестиваля Гнилостных игр, уже находились внутри. Я же никуда не спешил, и меня вполне устраивало, что скоро должен наступить первый антракт.

Гнилостные бои — не моё развлечение. Хотя бы потому, что в Иле я порядком насмотрелся на разнообразных тварей и некоторые из них оказались столь нелюбезны, что желали причинить мне неприятности. Так что мои путешествия отбили у меня охоту посещать традиционное место досуга большинства цивилизованных (ну или они себя таковыми просто считают) людей Айурэ.

Но я бывал здесь. И не раз. По множеству причин. Так что прекрасно знал, как тут всё устроено.

Билетёр, дородный усач с выправкой гренадера, получил от меня бледно-бирюзовый кусочек картона с золотой печатью. Слуга в ливрее, подчиняясь едва заметному жесту распорядителя этажа, расторопно провёл меня через холл, к гардеробу, где у меня приняли треуголку и шпагу, которую я предпочитал носить в городе.

Правила насчёт оружия были строгие, ибо иногда, из-за азарта и эмоций, риттеры хватались за острое и дырявили друг друга. Чтобы раз и навсегда прекратить подобное непотребство в стенах Солнечного павильона, лорд-командующий издал указ о запрете клинков и пистолетов.