Д Димитрюк - Бремя лишних (За горизонт 2)

Собственно это самый популярный развод для новичков, впервые покидающих Порто–Франко.

Да что там развод — целая отрасль новоземельной экономики.

Все кто прожил в этом мире больше пары недель, у незнакомцев даже воду будут брать с большой осторожностью. А уж алкоголь только полные идиоты.

— Русские, какого… ваша банда встала отдельно? — слегка хмельным голосом поинтересовалась Сандра.

Под явно неодобрительное рычание Мухи троица села под навес напротив меня.

И началось.

Начатую бутылку гости распили в компании Дяди Саши, Степаныча и как ни странно Ленки.

Олег — кремень, остался верен себе, и пить категорически отказался. — Мол, я с синим завязал наглухо. И идите все …………….своей дорогой.

Ольга естественно отказалась тоже.

Син внезапно оказался мусульманином. Хотя еще утром я видел у него четки с большим католическим крестом.

Но мусульмане на этом не кончились.

Ким вдруг оказалась глюпой среднеазиатской женщиной. Которая тоже мусульманка и вообще на русском говорит с акцентом. А из иностранных языков знает корейский и кыргызский. У вас как с этими языками? А раз никак, говорите на рюсском помедленнее, я не все слова понимаю. И вообще, мое место у котла, а разговоры вы с мужем разговаривайте. Он у меня умный, красивый, и, кстати, голодный. А тут вы со своими разговорами.

Судя по поведению Сина и Ким о вреде халявного алкоголя наслышан не только я.

Пришедшая на шум Мария лишь символически пригубила из налитой кружки. А Итц*Лэ вообще куда–то пропал. Прошлый конфуз со спиртным пошел ему на пользу.

Слащавый тип, так и не назвавший своего имени заливался соловьем. Рассказывал, как нам сказочно повезло, что мы встретили тут команду рейнджеров, проводников, и вообще отличных парней.

Сдается мне, что этот проводник, даже не полупроводник, а не проводник вовсе.

Расстались мы, клятвенно пообещав, что после того, как поедем, и само собой выпьем, придем знакомиться с «проводниками».

Как только комитет по встрече убыл на свою половину, я поинтересовался у захмелевшего егеря, — Дядя Саша, ты как–то говорил, что на аккордеоне могешь?

— Да не вопрос. Ик… Только у меня голоса нет, — сказано было таким тоном, что это наши, а не его проблемы.

— То, что доктор прописал. Степаныч, садись рядом подпевать будешь.

— Да я как–то……, смутился пожилой водитель. — Чего петь–то.

— Вы главное гимн не пойте. А в остальном на ваш выбор. Можете с Интернационала начать.

На счёт Интернационала я пошутил. Но к моему удивлению через пять минут, пугая щенков, детей и местную фауну, две лужёные глотки затянули:

Вставай, проклятьем заклеймённый,Весь мир голодных и рабов!Кипит наш разум возмущённыйИ смертный бой вести готов.

И далее по тексту.

— Интернационал любой сможет, а Мурку слабо? — подколол певцов, как всегда невозмутимый Олег.

Певцы юмора не поняли.

И с особым усердием прогорланили заказанную песню.

— Ким, все дела побоку. Бери из НЗ пятилитровую канистру. Воду вылей, а в канистру перелей содержимое этих бутылок. Потом хорошо промой бутылки и залей в них, …… (н–дэ, чтобы залить?) … чай. По цвету в самый раз. Заварку тоже возьми из НЗ.

Алиса кивнула, подхватив уже откупоренные мною бутылки, шустро умчалась выполнять задание.

— Рассказывай, — Олег присел рядом со мной.

С другой стороны присели Мария и Син.

Говорить на двух языках одновременно, еще та морока. Благо, что говорить пришлось всего ничего. Всем сидящим рядом со мной ситуация не нравилась. И все были согласны — однозначно готовимся к неприятностям.

Если неприятностей не случится — отлично.

Если таки случится — мы готовы.

— Мэри, а где твой брат?

— На северном валу. Наблюдает.

Инициативный какой. У меня аж в затылке засвербело от желания посмотреть в указанное место.

— Мэри, война войной, а ужин по распорядку.

В указанное Мэри место я украдкой посмотрел лишь пять минут спустя.

И ничего необычного там не увидел.

— Черный ворон, что ж ты въешься…

Наша художественная самодеятельность добила пузырь до дна, слегка охрипла, растеряла начальный задор и перешла на душещипательный репертуар.

Нет, так не годиться.

В том смысле, что у русских веселье вполне может быть тоскливым до надрыва.

Но иностранцы могут не понять.

— Мужики, про ворон, это не актуально.

— А…???? — тоскливую мелодию обрезало.

— Актуально, это про зайцев.

Мужики пожали плечами и, перевирая слова и мотив, принялись горланить историю зайцев–косарей.

Расписной индеец возник, словно из ниоткуда.

— Про что поют?

— Про что? Про любовь.

— Странно вы про любовь поете, — явно усомнился в моих словах Итц*Лэ.

— Известное дело — никому не понять русскую душу. Сколько их?

— Видел пятерых. Трое опасные. Плюс одна баба…….. опасная.

— Оружие?

Латино лишь неопределенно поковал головой.

— Понятно, — что ничего не понятно. — Продолжай наблюдать.

Вот что мне в парне нравится. Какой бы оторвой он не был у себя на родине, выбрав сторону и признав чьё–то старшинство, не задает лишних вопросов.

Сказали наблюдать, наблюдает.

У него и его родственниц невооруженным взглядом виден легкий шок. Сельских жителей вырвали из привычной среды и отправили не пойми куда. И теперь им просто необходим социум, за который можно зацепиться.

В данном случае мы их община, племя, а возможно и банда (наверняка ведь не скажешь, что за установки у них в головах).

И как они поведут себя при встрече с другими латиноамериканцами? Вопрос открытый.

Пять.

С бабой шесть.

Допустим, индеец кого–то не заметил, семь.

Пусть даже восемь бойцов.

Больше в их транспорт не влезет.

При наших раскладах это больше, чем хотелось бы, но вполне нам по силам.

Всех против нас не пошлют. Хотя бы одного оставят охранять западную половину стоянки.

Да и как бойцы визитеры не произвели на меня впечатления.

Мискас жулик, а никак не боевик.

Слащавый тип с голливудской улыбкой, похоже, конченая мразь, но как боец тоже не производит впечатления.

Скорее всего, именно поэтому их и послали.

В сухом остатке имеем паритет сил по людям. А с учетом наличия у нас собаки, брони и пулемета, я бы поставил на нашу победу.

Вот только потери.

Потери для нас неприемлемы.

Правда имеется в этом уравнении одна неизвестная, которая, может радикально изменить картину. Это прибор или прицел ночного виденья.