Матабар VI - Кирилл Сергеевич Клеванский

дворцов Придворцовой набережной, Ньювского проспекта и острова Святого Василия, так что неудивительно, что и здесь пышные здания, скорее, напоминали некоторую попытку скрестить роскошь с жилыми массивами, нежели… что-то иное. Впрочем, роскошь, разумеется, победила. Не такая броская, как можно представить, когда слово «дворец» вызывает в воображении нужный образ, но все еще достойная того, чтобы ей восторгаться.

Руст к русту, здания щеголяли богатым убранством, лепниной, пилястрами в виде фигур нимф и ангелов, а еще громадными дверьми парадных, приподнятых на мраморные лестницы. Все из-за близости к Ньюве и постоянным наводнениям.

Молодые люди, поднявшись по посеревшему от сырости и времени мрамору (который явно пытались отмывать домовые службы, но у них мало что получалось) и прошли за тяжелые, резные, створки из Алькадской сосны.

Внутри их, в отличии от небоскребов Нового Города, не встретили ни просторное фойе, ни гостевой холл с консьержами за стойкой информации. Нет, вовсе нет. Все так же, как и всегда, по правую руку тянулись лакированные почтовые ящички, а прямо впереди — широкая, каменная лестница с кованными перилами, ну и перед ней все те же почтовые ящички.

Всего дом насчитывал три парадных входа и шесть служебных подъездов. А на шести этажах располагалось тридцать шесть квартир. По две на каждом этаже и в каждой парадной.

Борис с Еленой жили на пятом, куда Тесс с Арди, вскоре, и поднялись. Ардан, по обыкновению, нажал на звонок в металлической чашке, прикрепленный к двери из черной, редкой древесины. Какой-то породистой. Борис, кажется, даже рассказывал, как заказывал её из Каргаамы, но Ардан уже давно забыл не самую важную деталь.

По ту сторону раздался вовсе не протяжный звон, а вполне себе легкая, музыкальная трель и уже вскоре, вместе с торопливым топотом, на пороге показался сам Борис.

В, как и всегда, костюме с иголочки по последнему писку моды Бальеро. Коричневого цвета, с броской сорочкой почти того же цвета, что и платье Тесс. И, при всем при этом, в домашних, плоских тапочках, которые, скорее всего, были немногим младше самого владельца. Такие ожидаешь увидеть на ногах обитателей Тенда с Тендари, а никак не ногах Бориса, но, узнав их историю и причину, по которой лорд Фахтов с ними никогда не расставался, заставляло Арда взглянуть на обувь совсем иначе…

— Ну наконец-то! — во весь голос, полный радости и, немного, озорства, воскликнул Борис.

Она подхватил под руки друзей и тут же утянул их внутрь их с Еленой, воистину, бесконечной квартиры с потолками по пять с половиной метров. Она начиналась с холла, где легко бы поместилась бы вся квартира Тесс с Ардом в доме номер двадцать три на канале Маркова. Планировка, как и во всех подобных домах-дворцах, была сквозная и не очень удобная. А значит из холла налево и направо вело две двери, и каждая следующая комната продолжалась из предыдущей.

Слева из холла можно было пройти в гостиную-столовую с живым камином, дальше, налево неприметная дверь вела в вытянутую вереницу из библиотеки, затем сигарной комнаты, а замыкалась сигарной (которую Борис использовал в качестве кладовки для Звездных атрибутов), а в торце — кухня, сравнимая по масштабам с кухней в « Брюсе.»

Направо же из холла можно было попасть во… вторую гостиную, уже без камина, но с множеством диванчиков и бильярдным столом. Из неё, дальше в торце, открывалось единственное разветвленное помещение с тремя дверьми. Хозяйская спальня и две детских комнаты. Направо же из второй гостиной, через такую же неприметную дверь, можно было попасть в гостевую комнату, которую, некогда, Борис и предлагал Арду за один ксо в месяц.

Уборные, в равной степени спрятанности, обнаруживались через помещение за дверями, почти целиком сливавшихся со стенами при помощи игры света и теней, создаваемой лепниной на потолке, барельефом на стенах, изысканной мебелью, сделанной явно в мастерских, а не на фабрике и крашенной штукатуркой — куда более дорогое решение, приходящее на смену обоям.

Все это, разумеется, Ардан знал тоже от Бориса.

— Тесс! — вытирая руки о простой передник, улыбнулась вышедшая к ним Елена. — Арди! Как я вам рада!

Они втроем обнялись, а Тесс вручила будущей матери цветы.

— Какие красивые, — Промыслова-Фахтова на мгновение прикоснулась лицом к бутонам, после чего, что-то прошептав на ухо Тесс, потащила ту в сторону кухни.

Девушки, смеясь и перешептываясь, исчезли за дверьми, а следом за ними пропал и звук второго сердца, бьющегося в унисон с сердцем Елены. Ребенок, которого она носила уже третий месяц, рос и креп.

— Нам привезли детскую кроватку, — Борис продемонстрировал пораненные большие пальцы, один из которых был замотан бинтом, через который просачивалась кровь, а еще следы от заноз на ладонях. — Я попросил в разобранном виде привезти. Чтобы самому собрать для будущего сына или дочери… сам не знаю зачем, кстати. Просто так как-то… правильней, что ли. Что не чужие люди соберут. Но, как ты видишь, дружище, плотник из меня вышел так себе. Ты рассказывал, что дружишь с молотком и стамеской. Поможешь, пока Елена с Тесс на кухне?

— Показывай, — только и сказал, с улыбкой, Арди, который любил возиться с подобными делами. Может потому, что это напоминало ему об отце и том дне, когда они вместе строили и собирали комод.

А ранки друга он заметил еще в тот момент, когда Борис открыл им дверь, но ничего спрашивать или акцентировать внимания не стал. Если надо — Борис сам расскажет.

— Ты меня спасаешь!

Некоторое время спустя

— Плоскогубцами…

— Это которое пассатижи, но только широкие?

— Все верно.

— Понял… так, нашел их, что дальше?

— Зацепи ими гвоздь, приложи вот сюда и сделай один, короткий удар молотком, чтобы накернить, раз керна у тебя нет.

— Ард, я даже не знаю, что это за слово такое.

— Неудивительно…

— Это ты так намекаешь, на мое аристократическое происхождение?

— Скорее на твою рыжую, не очень светлую голову.

— Вот не надо о моей голове, дылда черноволосая… так, что делать теперь?

— Теперь бери дрель, приставь её к плечу и начинай потихоньку вращать валик, только смотри ремешок на передаточной шестеренке не порви, а то придется у Елены чулки забирать и резать.

— Валик… шестеренка… и этот человек будет говорить мне, что он не разбирается в механизмах… я, вообще-то, такие нюансы знаю.

— Во-первых не совсем человек, а во-вторых, если знаешь, то давай крути.

—