Барон Дубов 9 - Михаил Капелькин

Ну это я так. Просто размышляю и предполагаю, а жизнь может повернуть всё иначе. Пока что я не против, чтобы Екатерина была рядом. Её духовная сила может оказаться очень полезной — не хуже Инсекта. Мало кто умеет защищаться от духовных атак.

Из размышлений меня вырвало ощущение неправильности. Я даже не сразу понял, в чём дело. Вроде передо мной шёл обычный коридор со светлыми стенами. По потолку и стенам ползли пушистые украшения и гирлянды. Коридор пересекал частокол солнечных лучей справа, а слева торчали, словно почки на ветках, круглые ручки на дверях.

А, стоп! Какие, на фиг, украшения? Откуда они тут взялись⁈

Я обернулся, заглянул в одну из открытых комнат, потом дошёл до лестничного пролёта. Украшения были повсюду! Спустившись на первый этаж, услышал женские голоса и вышел в холл.

А там стояла огромная четырёхметровая ёлка! Её в свою очередь облепили девушки, наряжая пушистое дерево со всех сторон.

— Вы что творите? — возмутился я такому беспределу.

— Мы наряжаем ёлку, господин! — выглянула из-за дерева синеглазка в красной шапке с белыми узорами.

— Новый год же на носу, Ваше Благородие, — подмигнула Морозова, опоясывая гирляндой нижние ветви. — Вот я и распорядилась украсить поместье к празднику.

— Новый год? — удивился я. Нет, я в курсе, что он скоро. Но насколько? — А какое сегодня число?

— Тридцатое! — отозвалась сверху княжна Онежская.

Она стояла на высокой стремянке и пыталась с помощью Агнес насадить на верхушку белую с голубым звезду.

Офигеть. Тридцатое! Я думал, есть ещё в запасе пара дней. Совсем потерялся во времени, пока зелье готовил. Что ж, почему бы и нет?

Агнес стояла внизу, а её удлиннившиеся руки вытянулись вверх. С их помощью княжна и устанавливала большую такую звезду.

— Не дёргай руками… — почти пропела Василиса, опасно качаясь на стремянке.

— Да я же ничего не вижу отсюда… — жаловалась гоблинша.

Лакросса и Вероника украшали ёлку снизу, а Лиза держала стремянку с покачивающейся княжной. К слову, у них у всех было что-то новогоднее в одежде. У кого шапка, у кого юбка с узорами из снежинок, у кого красные сапожки и тому подобное. Лакросса так и вовсе жирно намазала румянами щёки, отчего стала похожа на сексуальную, подкачанную клоунессу в соблазнительно короткой юбке. Они вообще все были в юбках. И мне снизу прекрасно были видны белые кружевные трусики Онежской, стоявшей на стремянке. Она ещё и ноги раздвинула, перекинув их через верхушку лестницы, чтобы удобнее было стоять.

Ух, с трудом глаза отвёл! Что-то изголодался я по женщинам. А ведь скоро ещё и усиливающее зелье пить. После него вообще рискую с ума сойти, наверно.

— А можно с вами? — робко спросила, спускаясь по центральной лестнице, графиня Вдовина.

Среди её рыжих кудрей сверкнули серьги в виде алых новогодних сосулек. Выглядело это здорово.

— Конечно, — хором ответили девушки. Сдружились за время тренировок.

— Бери стремянку и помоги мне с гирляндой, — указав в сторону, где стояла стремянка поменьше, произнесла Марина. — Слуги заняты украшением дома и приусадебного сада, так что нам досталось самое весёлое!

Графиня с готовностью взяла стремянку, поставила её и полезла наверх.

— Коль, подай ей, — протянула провод с цветными лампочками Морозова. Графиня не могла сама дотянуться, так что я подошёл и передал ей конец гирлянды. Ненароком заглянул под просторную майку, под которой скрывались литые груди.

Шикарное зрелище. Пожалуй, я тут останусь. Всё равно до вечера делать нечего.

— Готово! — спустилась сверху княжна, сиявшая от удовольствия, и приобняла меня. — Давно я так не веселилась.

— Ну, дело осталось за малым, — кивнул я в сторону почти голого дерева. — Осталось всего лишь украсить остальную ёлку.

Этим и занялись. Я вдруг ощутил, что праздник не за горами, и целиком отдался этому чувству. Предпраздничное настроение — штука такая. Его всё нет и нет, нет и нет, а в последний момент оно ударяет обухом по голове. Так что всей компанией мы с шутками и прибаутками стали украшать ёлку к завтрашнему празднику. Новый год наступит уже послезавтра. Надо спешить!

Я сам не заметил, как стал третьей стремянкой. На время, конечно. К тому же чувство, когда девушка крепко обнимает твою шею бёдрами, оказалось довольно приятным. Будоражащим даже. Да и удобнее так. Не надо постоянно спускаться и переставлять стремянку. К тому же я вешал шары и другие украшения на своём уровне, а девушка, сидевшая в тот момент на моей шее, — на своём.

На моём хребте успели побывать, пожалуй, все. Ну, кроме Агнес. Ей с её Инсектом это было незачем. И по-моему, это её малость расстроило. А так и Лиза успела на меня забраться, и княжна с её холодком, и Лакросса с Вероникой. Соседство с последней вышло особенно приятным, ведь её объёмная грудь порой ложилась мне сверху на голову, вызывая у меня улыбку, а у синеглазки смущённый смех.

Наряжать огромную ёлку оказалось делом небыстрым. Поэтому вскоре было решено прерваться на обед, где к нам присоединился Верещагин.

— Чего меня не позвали? — возмущался он. — Я всё утро один торчал в тренажёрном зале. Даже подумал, что забыли о тренировках, а вы…

— Ой! — хихикнула Агнес. — Прости, это всё Марина виновата. Она нас всех выдернула на украшательские работы.

— А чего сразу Марина? — возмутилась, скрестив на груди руки и надув губы, управляющая. — Я вас всех позвала, потому что мы в соседних комнатах спим. А барон Верещагин — ваш однокурсник, а не мой. Вот и позвали бы!

— Если вы будете драться, то я ставлю на Марину, — заявила Лакросса с другого конца обеденного стола.

— Пф, — фыркнула гоблинша, — если хочешь проиграть все свои деньги, то пожалуйста, ставь.

Незаметно за спиной Лакроссы показалась зелёная ручка и похлопала её по плечу, тут же умотав обратно к гоблинше.

— А? — обернулась Лакросса, ища того, кто её тронул.

— Борода! — показала язык Агнес и засмеялась. А вместе с ней и остальные.

И я не удержался, увидев рассерженное выражение лица оркессы. Оно смотрелось очень потешно из-за клоунских щёчек.

Но Верещагин был прав. Нехорошо получилось. Да мы и ещё кое-кого забыли. Так что после обеда этого упущение было исправлено в срочном порядке. Альфачик как угорелый носился вокруг ёлки, наматывая на неё пушистую