Люди Икс: Последняя Надежда - Марина Фурман

прицепила к поясу карабин и, покрепче обняв Морриган, разжала пальцы, позволяя веревке свободно скользить в руке, и стала спускаться.

Через секунду темнота поглотила обеих.

* * *

— Логан, что там у тебя? — из передатчика был слышен настойчивый голос Циклопа, Росомаха думал сломать и этот динамик, но пожалел и без того пострадавшую сегодня технику. — Логан!

В правое крыло едва не врезалась ракета, миновав его только по чистой случайности. Кто же знал, что у этих сволочей там установки «земля-воздух»!

— Логан, ответь!

Росомаха резко вывернул штурвал, уходя от очередного столкновения. Да ладно, конечно, он знал! Это же их гнездо, оно обязано быть напичкано самым современным оружием.

— Что тут у меня? У меня тут американские горки!.. — Логан прибавил пару грязных ругательств, из чего Циклоп заключил, что тот более или менее в порядке. — Меня продырявят десять раз, пока вы подоспеете! Где вы там тащитесь?!

— Что с Черной Птицей?

— Мы потеряли ее из виду, когда начался воздушный бой! — как известно, лучшая ложь — это полуправда. Логан не врал, он недоговаривал, и потому даже Джин, если она его слышала, не могла бы заметить в его голосе и тени недостоверности.

Но Джин была занята другим, сидя рядом с Циклопом в тесном маленьком самолете, она все еще блуждала в памяти Сайрин, пытаясь найти уязвимое место в плане и способ остановить Мелиссу. Девушка уже давно не сопротивлялась, и поэтому работать с ней можно было на расстоянии, она испытывала только отвращение, позабыв и злость, и ненависть. Ради того, чтобы Джин, наконец, оставила ее в покое и позволила провалиться в беспамятство, она готова была ответить на все…

«Мелисса собирается убить ее, не так ли?» — заставляя девушку сконцентрироваться на себе, спрашивала Джин.

«Морриган нельзя убить, — в полудреме отвечала Сайрин. Она лежала все в той же маленькой комнате на коленях у Теда, тот неуклюже гладил ее по голове и что-то говорил. — Поверь мне. Слишком многие пытались».

«Тогда в чем смысл?»

«Мелисса прибудет на место, разбудит девочку, та испугается… дальше ты знаешь. Все, что вам нужно будет сделать потом, — это забрать Морриган с развалин чертовой базы».

«Как сама Мелисса собирается пережить этот взрыв?»

«Никак, — голова болела невыносимо, Сайрин чувствовала, что неумолимо проваливается в тяжелый сон. — Скажи Вагнеру, что мы пытались ее отговорить. Вряд ли он сам станет когда-нибудь разговаривать с нами…»

* * *

Болезненное ощущение в правой руке быстро прошло, она привыкла к инъекциям, как, наверное, никто из тех, кого она знала. Практически каждое ее пробуждение и отход ко сну сопровождались уколами, так что она даже перестала обращать на них внимание. Морриган открыла глаза, но не увидела света. И это было странно, в лазарете академии свет горел круглые сутки, просто ночью становился менее ярким. Она лежала на полу и, когда провела по нему рукой, чтобы приподняться, почувствовала, как на ладони собралась пыль и песок. Неужели она дома, в катакомбах Оплота Мутантов? Но где тогда мама?

— Мама? — тихо позвала она, но никто не ответил. Зато метрах в трех от нее в темноте зажглись два янтарных глаза Ноктюрн. Та не двигалась и ничего не говорила, она просто ждала.

Морриган огляделась и, хотя смотреть было не на что, кое-что она все-таки узнала. Через стены, люки и проходы, в коридорах, комнатах и залах, она чувствовала людей. Множество людей. Были и мутанты, но девочка не знала их. И тем не менее она знала, что все они — враги. Они с Мелиссой здесь вдвоем в окружении сотнен врагов.

— Ты знаешь, кто эти люди, — послышался голос из темноты. — И знаешь, чего они заслуживают.

Морриган подняла руки и стряхнула грязь. Люди — плохие, люди убивали таких, как она и мама столько, сколько она себя помнила. Но все-таки не люди забрали у нее мать… Без Джин девочка чувствовала себя потерянной, но она хорошо усвоила, чего хотела бы мама, будь она рядом.

— Мама сказала, что нельзя причинять людям боль, даже если они причиняют ее тебе.

«Хьюстон, у нас проблема!» — последняя фраза, которую сказал в передатчик Бобби Дрейк прежде, чем скрытый отряд выродков Оружия размазал его группу по скалам Большого Каньона. Это была шутка, но в Оплоте никто не смеялся, слушая через передатчик последние крики своих друзей и понимая, что никто ничем не успеет им помочь. Мелиссе и так было не до смеха, теперь же она не могла выдавить из себя даже усмешку висельника, на шее которого затягивается петля.

— Да черт бы тебя побрал, Морриган… — выдохнула она.

Похоже, Джин все-таки смогла вложить в голову дочери немного разума, что, конечно, прекрасно для душевного здоровья девочки, но не позволяет использовать ее как оружие. И это проблема, Хьюстон.

— Циклоп сказал, что назовет меня Рейчел, — девочка склонила голову набок, рассматривая желтые огоньки во тьме. — Мне нравится это имя, но мне кажется, у меня все-таки будет другое…

Послышался тяжелый вздох и металлический лязг перезаряжаемого пистолета. Мелисса поднялась с места и направилась к сидящей на полу Морри. Пусть Джин дала девочке немного самоконтроля, пусть научила ее не паниковать. Но стоит прострелить ей ногу или руку, весь этот налет спокойствия в доли секунды сорвет лавина огня. Боль — универсальный катализатор гнева.

— Клянусь, я никогда не причинила бы тебе вреда, Морри, — глаза девочки уже достаточно привыкли к темноте, чтобы различить и силуэт Мелиссы, и темное дуло полуавтоматического пистолета, направленного на нее, — но мы слишком далеко зашли, чтобы останавливаться сейчас.

Морриган подняла голову повыше и сказала:

— Меня зовут Хоуп. И мне не страшно.

Упрямство и смелость. Интересно, что вырастет из этого ребенка с силой ее матери и характером ее отца? Мелисса едва заметно улыбнулась, она этого никогда не узнает.

Щелчок предохранителя возвестил о том, что следующим действием будет выстрел.

— Мне тоже, — кивнула она.

* * *

Тишина оглушительно звенела в ушах, голова болела так, будто намеревалась вот-вот расколоться надвое и, в довершение всего, к горлу подкатывал приступ тошноты. Все симптомы сотрясения мозга налицо, и к МакКою не ходи. Курт пробормотал что-то нечленораздельное и попытался оторвать голову от подушки, о чем незамедлительно пожалел. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в белой комнате, насквозь пропахшей лекарствами и сигарами. В лазарете было непривычно тихо, когда он