Контрабанда - Андрей Валерьевич Скоробогатов

книг, бумаг, приборов, инструментов, даже пластиковой посуды. И холод, ледянящий холод, от которого зуб на зуб не попадал и не спасал даже включившийся подогрев в комбезе. С трудом нашёл по подсказке из браслета тумблер на панели и пробормотал:

— Так… не подведи…

Включил запускаться системы и заглянул в крохотную кухонную зону, совмещённую с туалетом и техническим модулем — наружу торчали какие-то хитрые системы и трубы.

Через пару минут уже стало чуть теплее, заработала электростанция, и я подумал — интересно, из чего она берёт энергию? Наверное, какая-нибудь водородно-принтонная, как часто делается на малых судах. Стало немного теплее, я подошёл к монитору, снова авторизовался картой — пока всё работало, как надо, и по подсказкам из браслета зашёл в меню диагностики.

Запас аэропринтонов: ВНИМАНИЕ! низкий (3,5 суток)

Выработка кислорода: 95% нормы (1,1 кг в сутки, 1 человек + 1 домашнее животное)

Запас воды: ВНИМАНИЕ! критический, 25 литров (1,5 суток)

Запас дефлюцината: ВНИМАНИЕ! критический (0,2 ведра)

ВНИМАНИЕ! Неисправность резервной системы подачи кислорода.

ВНИМАНИЕ! Неисправность или отсустствие эвакуационной капсулы.

Как, всё же, удобно, когда всё документируется, проверяется датчиками и снабжено адекватной электроникой, пусть и полувековой давности. Пролистнул дальше, немного успокоившись — больше суток я точно не планировал здесь задерживаться, да и основные системы всё равно были более-менее исправны. Нашёл всплывающее сообщение от робота-парковщика с вопросом «Готовы?», кликнул «да», заглянул и махнул для надёжности в просмотровое окно, где виднелся его манипулятор. Тот тут же сдвинулся с места, зацепил тележку, на которой взгромодилась яхта и заскрежетал по рельсам, толкая корабль к выходу. Я вернулся к пульту и уже был готов отправиться к чайнику и заварить чайку, как вдруг мой взгляд упёрся ещё в одной сообщение.

Запас ксенона для двигателей резервного маневрирования: ВНИМАНИЕ! Низкий (92 тыс.км, полчаса)

Холодок пробежал по спине.

— Так… ну хоть какое-то есть топливо у двигателей… — пробормотал я и полез в браслет, вызвав карту спутников.

До Ишима-40, где меня ждала Варвара с товарищами, было двести шестьдесят тысяч километров. Получается, что я в ловушке, подумалось мне. Получается, что выхода нет, кроме как разбудить мотылька — что делать мне батя не рекомендовал — и пытаться отманеврировать при помощи паруса? Или в одиночку погрузить в подпространство? Но это безумие — я это делать решительно не умел.

Лихорадочно вспомнил ещё про одно поручение. Порылся в меня и нажал пункт «Отключение протоколирования — МОЖЕТ КАРАТЬСЯ ЗАКОНОМ», подтвердив при помощи всё той же карты. Поворот, ещё поворот. На экране навигатора возник индикатор:

Трамплин через 10 минут. Подготовить маневровые к запуску / Разбудить гелиображник?

Я на миг задумался и выбрал первое. Будить совершенно незнакомого космического зверя я не собирался.

Управляйте подачей топливом через педаль газа

Да уж, интересная система. Устроился поудобнее в кресле, нога легла на газ. Что-то глухо щёлкнуло в корме,

затарахтело, загудело на низких частотах. Мы уже покинули основной зал и ехали по восходящей спирали куда-то вверх, наверняка на вершину склона какого-нибудь кратера, из которого и планировался запуск на трамплине.

Яхта выехала из тоннеля спустя минуту, сердце забилось в истерике, свет солнца на миг ударил в иллюминаторы. Я вдавил на газ.

Резко тряхнуло, а потом вдавило в кресло — поле действия гравитации закончилось, и я теперь нёсся с обратным ускорением в пару-тройку «жи» на маневровых.

На экране всплыло окно навигации, я с трудом поднял руку, выбрал Ишим-сорок и тыкнул.

«Резервные двигатели: 35 минут»

Всё хорошо, подумалось мне, всё по графику, всё успеваем. Продолжалось ускорение это недолго, приятжение спутника мы миновали, и стало чуть легче сидеть в кресле. По сути, я чувствовал себя лежащим на спине в ванной, и чтобы не уплыть, пристягнул себя ремнём. Но вот запас топливо стал ощутимо падать. Причём гораздо быстрее, чем показывал индикатор.

Запас ксенона для двигателей резервного маневрирования: ВНИМАНИЕ! Низкий (50 тыс.км, двадцать минут)

Прошла минута. Отпихнул проплывшие мимо меня шорты и непомытый контейнер.

Запас ксенона для двигателей резервного маневрирования: ВНИМАНИЕ! Низкий (20 тыс.км, пятнадцать минут)

— Какого чёрта! — пробормотал я. — Прошла же минута!

Я отпустил педаль, тут же почувствовав, что парю в невесомости. Таким темпом — через минут пять двигатели выключатся, и я закончу движение. Я же не долечу, подумалось мне. Я зависну чёрте на какой орбите.

Мотыль заворочался, загудел, и я услышал тихий писк в голове — проснулся, что ли? Только этого не хватало. И опасения подтвердились.

Гелиображник пробуждён. Открыть садок?

— Друг… друг… прости… я у твоего хозяина яхту угнал, — пробормотал я.

Писк и треск в ушах звучал всё назойливей, напоминая звук фонящей электрогитары. Делать нечего. Нажал на кнопку подтверждения, и стеклянные створки вакуумной камеры открылись.

Необходимо произвести кормления. Открыть ведро дефлюцината (0,2)?

Прошёлся по меню, вызвал «выпуск дефлюцината», сдвинул бегунок, выпустив половину из остатка.

— Прости… прости, дружище… Нету больше ничего… Или есть?

Я отпустил газ, сунул руку в рюкзак, в обычное отделение — ведра дефлюцината батя, конечно, не положил. Посмотрел на счётчик предметов в квантовой части рюкзака — там показывало число «три». Прикинул — получается, там несчастный труп китайца Кима, несчастный труп Порфирия, который то ли не считается вообще, то ли непременно окажется последним, третьим, и ещё один предмет. Чаще всего я тянул именно ведёрка с дефлюцинатом, и, недолго думая, я открыл рюкзак отпечатком пальца и сунул руку.

Пробуждение вывертуна всегда сопровождалось лёгкой гравитационной волной. Гелиображник взбрыкнул, дёрнулся, и я увидел, как из садка высовываются гигантские полупрозрачные светящиеся крылья. Они гипнотизировали, манили, я даже не сразу заметил, что меня штормит, сносит с курса движения

Опомнился я только тогда, когда в мою руку, погружённую в глотку четырёхмерника, вцепилась чья-то пятерня.

— Мама, — сказал я и инстинктивно дёрнулся назад.

Но меня держали крепко. Сухие твёрдые пальцы сначала вцепились в ладонь, потом перехватились за запястье, словно рука утопающего. Потом из горловины рюкзака появилась вторая рука — в цветастом, расшитом синей шёлковой вязью рукавчике. Я тащил незнакомца вперёд, зацепил рюкзак о край кресла и раскрыл горловину пошире. В темноте квантовой глотки показалось лицо, которое до этого я видел только на фотографиях. Лицо испуганное, ошеломлённое, и, несомненно, с родственными чертами лица.

— Где я⁈ Лысый? Франтишек? Иммонуальд? А! — голова с разноцветной вязаной шапкой заозиралась по сторонам.

— Ну,