Наши дети - Sleeping

-Нельзя. Тут написано – не давать родителям. Заполнять самостоятельно. Вообще лучше никому не показывать и не рассказывать про ней.

-Зачем вам её на дом выдали, если её никому нельзя показывать? -удивился я.

-У нас последний урок сегодня отменили из-за того, что Мерак Актимович плохо себя чувствовал. Вместо него Вера Николаевна раздала анкеты и сказала заполнить их дома. Мы такие анкеты уже не первый раз заполняем, только раньше Мерак Актимович следил чтобы мы в классе это делали, а сейчас он заболел.

Мерак – ветеран корпуса стражей свободы. Он ещё во время операции по геноциду шахтёрских кланов лишился ноги и с тех пор ходит на дешёвом кибер-протезе. По его собственным словам ногу он потерял в неравной битве с земными прихвостнями, но я слышал, что ноги он лишился по собственной глупости когда полез разбирать двигатель не выключив его и накурившись при том до розовых слоников в глазах. Без ноги его списали на луну, а чтобы не сидел без дела приставили вести уроки свободы в нашей школе. Екатерина рассказывала, что на уроках Мерак Актимович любит рассказывать, как собственноручно сжигал из лазера шахтёрских выродков и рассказывает это детям, младшеклассникам. И, честно говоря, я не уверен, что все его рассказы чистая выдумка. Может быть и правда жёг живых людей лазером, возможно даже сдавшихся в плен – говорят, что, когда шахтёры оказали неожиданное сопротивление, стражи свободы будто с цепи сорвались. Они ожидали лёгкую необременительную прогулку в пояс астероидов на боевых кораблях с возможностью немного пострелять и повзрывать не способных ничего ответить шахтёров, а получили полноценную войну с минными полями, ударами с тыла и так далее. Вот многие из них, от страха за свою жизнь и мстя за погибших приятелей, творили такое, что нормальный человек и представить не может. Жечь пленников лазером выстроив их цепочкой и медленно ведя рубиновую нить от одного к другому отнюдь не самое худшее что они там творили. Такие вот наши герои. Герои-защитники свободной и единой Луны!

Мерак вечно жаловался, что дешёвый кибер-протез натирает ему таз и, когда на него находило, убегал от жестокой реальности в наркотические грёзы. Тогда про него говорили, что учитель по «урокам свободы» заболел и сами уроки отменялись.

-Давай, давай, анкету, -потребовал я у дочери. -Придумали тоже: нельзя показывать родителям. Если папе нельзя, то кому тогда вообще можно?

Катя особенно не протестовала, я забрал у неё несколько листов с вопросами, сшитыми в тонкую брошюрку и строгими предупреждениями на первом листе «только для внутреннего пользователя» и «анкету заполнять строго самостоятельно» и «исключить допуск к анкете третьих лиц».

-Оксан! -позвал я. -Посмотри, что нашей дочке выдали в школе.

Увидев у меня в руках пестрящую предупреждениями брошюру, жена изменилась в лице и набросилась на Катю: -Откуда это? Зачем принесла домой?

-Успокойся, -остановил я жену. -У них урок отменили из-за того, что Мерак Актимович опять отправился розовых слоников ловить сачком для бабочек. А анкеты раздали вместо домашнего задания. Видимо срок по ним уже подходит.

-Ты не понимаешь. Эти штуки нельзя выносить из класса. Мераку или кто там их раздал сильно попадёт если об этом узнают, -объяснила жена. Она сама работала учителем и знала о чём говорит. -Катя, разве мы не говорили с тобой на эту тему? Ты прекрасно знаешь, что должна писать в таких случаях, зачем папу дёргала?

-Говорили? Знает, что писать? -я окончательно растерялся.

Жена забрала у меня анкету, вручила дочери и потребовала: -Заполняй сама, как я тебе говорила. И никому не рассказывай, что мы видели её.

Когда дочь ушла в свою комнату я осторожно поинтересовался: -Что там внутри? Что за вопросы?

Жена села на диван сложив руки на коленях. Её поза выражала усталость.

-Самые обычные вопросы. Что дома говорят о землянах, что родители думаю про войну и так далее. Должно быть ищут таким образом «сочувствующих».

-Заставляют детей доносить на своих родителей? -ужаснулся я.

-Уже не первый год, -покачала головой Оксана. -Но ты не бойся, я поговорила с детьми, и они знают, что нужно писать в таких случаях или говорить, если их будут расспрашивать в школе или детском саду.

-Я… я не знал ничего такого. Почему ты не рассказала?

-А зачем? Ты бы только разозлился и натворил бы глупостей, -пожала плечами Оксана.

-Я и разозлился!

-Вот. Только глупостей не натвори, -устало попросила жена.

-Не беспокойся, дорогая. Не натворю, -пообещал я.

Утром следующего дня я приступил к осуществлению придуманного нейросетью плана. Если подумать: то, что я пытался сделать было чистой воды диверсией. Даже не знаю, что со мной могут сделать если поймают, тем более по законам военного времени. Можете сказать, что я выступил против «своих», помогая противнику. Только вот я уже давно не был уверен кто здесь «свой» для меня – лунары или земляне. Во время гражданской войны так бывает. Представители одного вида сходятся в непримиримой схватке, а где-то из-за плеча за продолжающейся дракой наблюдают за происходящим «наши космические друзья» прибывшие чёрт знает откуда и, по большому счёту, с чёрт знает какими целями. Мы разбиваем друг другу морды, а они стоят за плечом, наблюдают, изредка вмешиваются. Такие вот «космические друзья». С подобными друзьями и «космических врагов» не надо, сами справятся.

Если вы думаете, что разработанный нейросетью план включал в себя погони и взрывы, то вы глубоко ошибаетесь. Ничего этого не было. Вообще ничего сколько-нибудь зрелищного. Следуя плану, я поговорил на работе с одним человеком, потом с другим, потом написал несколько писем. Поступая так из дня в день, я неторопливо и спокойно создавал ложные следы, по которым должно будет пойти следствие, а