Место Силы 3. Тьма внутри (СИ) - Криптонов Василий Анатольевич

Чем взрослее человек, тем труднее ему, почему-то, лазать по заборам и деревьям. Странно. По детской логике — наоборот, должно быть легче, ведь ты становишься выше. Но… увы, это так не работает.

А если после забора мне не убегать далеко?

Спускаясь, Кет станет уязвимым. И я смогу подскочить к нему, полоснуть ножом…

Эта ценная мысль оборвалась в тот миг, когда я должен был на всех парах пролететь между двумя домами, стоящими так близко друг к другу, что в этот закуток заходили разве что поссать, хотя технически тут можно было пройти насквозь.

Искры из глаз.

Боль пришла уже потом, постфактум, когда я сидел на жопе, умываясь кровью и пытаясь понять, что произошло.

Вытянул окровавленную руку вперёд, и она коснулась пустоты.

Оставила кровавый след на пустоте.

На пустоте, которая на ощупь была, как стекло под напряжением.

54. А по крышке стучит земля

Мне не понадобилось комментариев Хранителей, чтобы понять, в чём тут прикол.

Видимо, в этом и есть отличие «осколка» от полноценной реальности. Я построил в своём воображении только небольшой кусочек этой самой реальности, выбраться из которого не мог ни я сам, ни Кет.

Заборчика, о котором я мечтал, попросту не существовало. Всё, что за этой гранью — театральные декорации, нарисованные на картоне. Сверхпрочном картоне.

— С-с-сучёнок! — просипел Кет так близко, что я понял: бежать нет смысла.

Я поднял упавший нож и, разворачиваясь, ударил.

Лезвие вспороло куртку.

Сильная рука подняла меня в воздух. Я ударился спиной о преграду, отделившую меня от спасения, и с кашлем выплюнул воздух.

Попытался ударить ещё раз, но Кет перехватил мою руку, с силой долбанул ею о стену дома. Раз, другой… На третий пальцы разжались, нож звякнул об асфальт.

— Крейз, уходи! Это не реально. Ты просто застрял в собственном воображении!

— Добегался, ублюдина?

Я секунду полюбовался лицом Кета. Сам я, наверное, выглядел не многим лучше. Но мой разбитый нос зарастёт без следа, а у него — у него останутся шрамы на всю жизнь. Тупые, уродские шрамы, которыми он даже гордиться не сможет.

Но Кет, похоже, решил сровнять счёт.

Кулак врезался мне в лицо, и мир потемнел.

Я теряю сознание? Хорошо. Может быть, это…

— Крейз, нет!

Бам!

Кажется, у меня треснул череп. Как-то я отрешённо это воспринимаю.

Шмяк! — я лечу на асфальт. Лицом вниз. Кет наваливается сверху.

— Щас будешь жрать асфальт, вы**ядок. Жри асфальт!

Удар в затылок, как будто кувалдой.

И сквозь море боли вдруг пробилась песенка.

Раз-два, три-четыре-пять!

Выходи играть, выходи играть!

Здравствуй, Крейзи.

Я приподнял голову, разлепил залитые кровью глаза и увидел стоящую на асфальте голову. Голову Гайто.

Руки с длинными нечеловеческими пальцами взяли поющую голову, подняли высоко вверх.

Кет потянул меня за волосы, чтобы ударить об асфальт с размаху или перерезать мне горло.

И я увидел, как нечто ставит голову себе на плечи. Поворачивает её.

— Нет, — выдохнул я.

— У-у-у-ум-м-м-м, у-у-у-у-у-ум-м-м-м-м-м-м!

— Нет! — заорал я.

И в тот миг, когда весь мой мир поплыл, сливаясь в унитаз, я…

…очнулся.

Я лежал возле двери, за которой некогда парил пятый Хранитель. Лежал в позе эмбриона, обхватив себя за плечи, и трясся, как припадочный.

Светящийся пол был залит кровью. Кровь была на оставленном троне. Я мог проследить свою траекторию. Судя по всему, я катался по полу, как одержимый бесами.

Боль ещё оставалась, но — таяла. Я понимал, что лицо цело, рука цела. Кровь текла из носа и, кажется, из глаз. А когда я открыл рот, чтобы что-то сказать — она хлынула и оттуда.

— Крейз, я сейчас позову Ликрама, он унесёт тебя туда, где тебе смогут помочь Целители, — сказала «моя» Хранительница.

— Не надо, — прохрипел я, выкашляв остатки крови. — Это — всё.

Мне просто надо было чуток полежать, пока не уймётся дрожь. А вот чего мне нахрен было бы не надо — так это Ликрама. Чтобы он меня ещё на руках носил после того разноса, что я ему устроил? Ну уж нахрен, я лучше сам доползу до своей палаты, даже если за мной мои кишки будут волочиться.

— Крейз, я не совсем понял, что произошло, — сказал дерзкий Хранитель. Только сейчас он не был дерзким. Он был… охреневшим.

— Я тоже… — сипло ответил я. — Ты говорил… Не опасно…

— Здесь даже теоретически не могло быть никакой опасности. Ты просто создавал модели ловушек. Но в какой-то момент…

Он замолчал, будто в растерянности. И заговорил другой парень. Как будто заканчивая его фразу:

— У меня возникло такое чувство, будто ты уже сотворил эту реальность.

Я, хватаясь за стенку, перевёл себя в сидячее положение. Стенка была гладкой и немного напоминала на ощупь контур. Ну, или ту дрянь, что не позволила мне убежать от Кета.

— Крейз, я вынуждена спросить, — подала голос другая Хранительница. — Ты не состоял на учёте у психиатра?

Я тряхнул головой и попросил повторить вопрос. Во второй раз услышал ровно то же самое.

— А что, я какую-то комиссию прохожу?

Вопрос звучал как будто вообще из другой оперы.

— Видишь ли, в чём дело, — заговорила «моя» Хранительница. — Мы зафиксировали неких…Я боюсь назвать их как-нибудь. Но это были существа, которые находились внутри твоей фантазии и при этом существовали автономно. Кет не был автономен, он действовал именно так, как ты его запрограммировал. Но двенадцать других…

— Двенадцать?! — вытаращил я глаза. — Я видел только двоих.

— Кого ты видел?

— Первым был Хирург. Тот самый хрен-знает-кто из развалин. Потом я увидел… крикуна. Которого вижу постоянно. Только он с какого-то перепугу надел голову Гайто. Это было… Как сон.

— Ещё десятеро не попались тебе на глаза, — сказала Хранительница. — Они вовсе не двигались, будто ждали чего-то.

— Я знаю, чего они ждали, — сказал вдруг мрачно дерзкий Хранитель. — Не знаю только, радоваться этому или плакать.

На него посмотрели сразу все, ожидая пояснений. Хранитель выдержал подобающую паузу и сказал:

— Сотворить ещё десять таких тронов мы не сможем. Поэтому, боюсь, кому-то из нас придётся пожертвовать собой, как Азлику. Мы должны будем сделать это всё телепатически. И тут возникает вопрос: насколько мы, четверо, верим в эту безумную аферу?

Все молчали. Я чувствовал их молчание, висящее в комнате, как кирпич. Тяжёлое и жёсткое.

— А при чём тут мой психиатр? — спросил я.

«Моя» Хранительница встрепенулась и посмотрела на меня.

— Всё выглядело так, будто из твоего подсознания вырвались субличности. В норме такого быть не должно. Это серьёзное психическое расстройство.

— В норме? — переспросил другой Хранитель. — Ты уверена? А разве мы не занимались ровно тем же самым, когда плодили здесь наших сородичей, занимавшихся обслуживанием главного корпуса?

— Мы есть мы, — возразила Хранительница. — И потом, наши творения не делали ровным счётом ничего неожиданного для нас. А эти субличности, похоже, удивили Крейза. И даже напугали. В этом и беда. Крейз, бой с Чёрной Гнилью — это одно. Но если тебе придётся одновременно драться с самим собой…

— Хирург — не моя субличность, — перебил я. — Этот ублюдок существует, и он явно знает обо всём происходящем в разы больше вашего. А я даже не знаю, что означает этот крикун, который преследует меня, и почему я так его боюсь, хотя он, похоже, ни разу не хочет мне зла.

Они молчали. Они всегда молчали, как студент на семинаре, который не знает ответа. Почему-то никто и никогда не говорит: «Я не знаю». Все стоят и молчат, пока препод не устанет изливать желчь и не разрешит сесть.

И вдруг я понял, что они — Хранители — смотрят на меня так же, как я — на них. Я ничего не понимаю в этой их вселенной, а для них я сам — непостижимая вселенная.