Объект «Фенрир» - Максим Анатольевич Макаренков

Ксенопсихолог застыл, поднявшись на носки, весь вытянувшись к приближающемуся миру.

– Пилот, вы же понимаете, что это произойдет, только если они активируют конструкт?

«Все я понимаю, дорогой мой Петр Александрович, все понимаю», – безмолвно ответил Михеев.

– Пилот, пошел обмен данными со службами системы, – негромко оповестил «Меконг».

«Вот и началось, – подумал Михеев, – вот и пошел счет на часы».

Михеев. Дурные сны

Он скинул Комиссии отчет о «Дублинском инциденте» и залег на дно. Не глядя, ткнул пальцем в точку на бумажной карте и исчез в крохотном, занесенном снегом поселке под Екатеринбургом. Поселок этот был зажат между черным лесом, край которого наползал на дома, забирая свое после диких вырубок XXI века, и гигантским полем теплиц одного из имперских агрокомплексов. Поэтому ночами за поселок бодались древняя лесная тьма и химический желтый свет тепличного поля.

Михеев вставал до света, в шортах и кроссовках выбегал из перекошенного, сонного дома, бежал к опушке. Возвращался мокрый, окруженный клубами пара, лупил подвешенную в сарае-гараже задубевшую грушу, растирался снегом, потом жестким махровым полотенцем и садился думать.

Резал старым, сточенным чуть не в шило, острейшим ножом желтую бумагу, писал карандашом, раскладывал, тасовал, пытаясь выйти не только на веер последствий, но и на веер вариантов. Морщился от того, что каждый раз выходила какая-то дичь, начинал сначала.

Вот – кладем слева – превращение большей части транснациональных компаний, принадлежавших разным ветвям старых денег, в Объединенную Корпорацию. Довольно давно было, но Михеев еще помнил, как захлебывались ведущие новостных каналов и истерически орали друг на друга аналитики популярных ток-шоу.

Дальше – вливание гигантских бюджетов в развлекательную медиасферу, евгенику, генетику, «поведенческий маркетинг», а в серой зоне – скромно – в управление глубинными поведенческими моделями и разработку того, что изящно называли «новыми системами мировоззрения, ориентированными на экологичное потребление» или, в профессиональной среде, «новыми религиозными культами».

Спасибо, отчеты читали, вплоть до архивных, о первых разработках новой волны – те еще по Восточной Европе. Результаты более поздних отчетов он видел сам: что в Азии, что прямо в центре Москвы. Полиция потом на ушах стояла.

Теперь чуть выше кладем листок с надписью «Окончательное решение» и рядом «Родильные капсулы?». Именно так, со знаком вопроса. И еще один, пожалуй, надо тут же положить – Advanced Research Ltd. Листка для испарившегося в кабинете Свонссона, который решил отойти в сторону, не понимая, что оттуда не выпускают, не нашлось. Да и не нужен он.

Еще, еще листки: «Конструкт?», «Велос – что это?», «Космос – выключили».

Михеев черкнул на новом желтом прямоугольнике «Создание слуг», подумал и положил между «конструктом» и «Велосом».

Отошел, окинул взглядом стол. Выскобленные сосновые доски почти полностью скрылись под прямоугольниками пожелтевшей бумаги. Что-то не давало покоя, казалось лишним… Нет, не лишним.

«Михеев, ты всегда был точен в терминах, ты никогда не любил случайных слов. Подумай, что же занозит тебя сейчас. Если не лишним, то…»

«Избыточным», – щелкнул он пальцами. Вышел на крыльцо как был, босиком, спустился по ступенькам – надо снег смести, снова навалило, – крякнув, растер лицо, шею, затылок снегом.

Солнце медленно лезло в небо над чернолесьем. В дальнем конце поселка гудели теплицы. Гомоня, пронеслась мимо забора ребячья стая.

«Вот так выйдешь, глянешь на улицу и даже кажется, что мир более-менее в порядке, – вздохнул про себя Михеев. – Старею, что ли?»

Передернул голыми плечами, вернулся в дом. Постучал пальцем по бумаге. «Космос – выключили», «Новые религиозные культы», «Поведенческий маркетинг».

Избыточно.

Зачем столько ресурсов на эти темы? В какой же точке должны пересекаться линии всех этих интересов?

Михеев достал одноразовый телефон с защитой от систем геолокации.

– Да, это Проводник. Поройся, друг мой, и увяжи все что можно по Черногории, программе «Велос», «Окончательному решению». И знаешь что – поройся еще в последних делах Тощего Билли.

Закончил звонок и отправил телефон в печь. Пластиком, конечно, вонять будет, зато надежно.

Глава 13. Все по местам

Пришлось вспоминать, как сначала мама, а потом наставница учили ее правильно дышать. Когда впервые на Кейко свалилась, нет, не боль, а папин страх, страх за нее, она не выдержала, заорала, настолько стало страшно ей самой. Страшно за папу, и этот страх заметался в ней и начал расти, набирать силу, чуть не поглотил ее полностью. Она тонула в страхе и лишь чудом уцепилась за мамин голос, стала ее слушать, а мама говорила: «Дыши, моя хорошая. Не надо так глубоко. Зачем же ты так часто дышишь, зачем тебе столько воздуха?»

В мамином голосе была улыбка, за которую Кейко тоже ухватилась, потянулась к ней. И оказалось, что внутри мамы покой, зеленоватое уютное свечение, такое ласковое, что сразу захотелось убежать в него, забыть страх, который затаился, но не исчез. Вместо этого Кейко стала дышать.

В тот день ее семья узнала, что Мацуева Кейко Яновна – эмпат. А Кейко поняла, как сильно ее любит папа, испугавшийся за дочь, которая попросту простудилась. Потом она подслушала, как мама отчитывает папу: «Ну взрослый же мужик, ну опытный же пилот, ну должен же понимать, что ты как… ну я не знаю…» И уютное зеленое свечение меркло, мама заполнялась красноватым раздражением, коричневой тревогой, но эти неприятные цвета постепенно растворялись в оранжевом свечении любви и сочувствия.

Кейко посмотрела на Стаса. Земледел стоял возле стойки самообслуживания пассажирского отсека и, нахмурившись, смотрел на панель выбора. Наконец решился, ткнул в нее и дождался стакана морковно-апельсинового сока. Кейко вздохнула – Стас напоминал ей маму гораздо больше, чем показалось поначалу. Это придавало уверенности, но порой ужасно раздражало.

А Светлов, казалось, ничего этого не замечал. Был он вроде бы надежный и простой, но порой в нем проскальзывали такие всполохи, что Кейко только задумчиво прикусывала губу и начинала прикидывать, что делать, если внешне непробиваемого земледела придется тормозить. Точнее, когда. Кейко все отчетливее понимала, что это вопрос времени.

Она подошла и ткнула в тот же рисунок. Забрала наполненный стакан, отпила глоток.

– Мы на подходе к системе. Что будем делать?

Стаканом она показала на визор, в котором неторопливо разрастался лес посреди космоса. Постепенно проявлялись гигантские стволы информационных хранилищ и преобразователей, ветви жилых помещений и складов, «цветки» трансляторов и – одно из многих чудес – мерцающие, постепенно растворяющиеся в пространстве облака межпространственных передатчиков, обеспечивающих связь за пределами трехмерности.