Имперский колонист - Владимир Кощеев

class="p1">Ворота особняка разъехались в стороны, пропуская автомобиль, и водитель остановил транспорт у крыльца.

— Прибыли, ваше благородие, — низким гулом разнёсся его голос по салону.

— Спасибо, — ответил я и дёрнул ручку на дверце.

Дверь особняка раскрылась, и по ступенькам совсем не благородно сбежала матушка. Она замерла передо мной, взгляд быстро обежал моё тело в поисках ран и увечий, а в следующий миг я уже держал эту хрупкую женщину в объятиях.

— Вернулся, сынок, — всхлипнула она, не обращая внимания на то, кто может увидеть нашу встречу.

— Конечно, мам, — тихо ответил я. — Как же я мог не вернуться? Ты же меня ждала.

Она чуть сильнее сжала руки и чмокнула меня в щёку. В прекрасных голубых глазах стояли слёзы, но Елизавета Ростиславовна не позволяла им пролиться. На губах появилась улыбка.

— Пойдём, сынок.

И, как в детстве, будто мне три года, взяла меня за руку, чтобы повести в дом. Как уехала машина государственной безопасности, ни она, ни я не следили. Достаточно того, что автомобиль исчез и ворота за ним закрылись.

Внутри дома всё, разумеется, оставалось по-прежнему. Даже, казалось, запах пронесённого прислугой подноса с кофе был ровно тот же, что и в день моего отъезда. Как будто и не было никакого Аэлендора, эльфов и их попыток наделать во мне дырок.

— Приятно вернуться домой, — вслух заметил я.

Матушка тут же обернулась на меня и, прижавшись, положила голову мне на плечо. Быстро время пролетело, я уже выше матери. А ведь в памяти прекрасно отложилось, как она баюкала меня на руках.

— Кажется, ты ещё выше стал, — прошептала она, снова прижимаясь сильнее.

— Ну всё, мам, — погладив её по спине, ответил я. — Не волнуйся, я больше никуда не собираюсь отлучаться.

Она вздохнула, отстранилась, её взгляд вновь оценил мой внешний вид. Не самый презентабельный, разумеется, в душе я не был давненько. Да и одежда уже не первой свежести. Однако остановит ли это волнующуюся за сына мать?

— Хорошо, Ярослав, приводи себя в порядок и приходи в столовую, — отпуская меня с явной неохотой, сказала матушка, на глазах превращаясь в Елизавету Ростиславовну — воспитанную и закрытую дворянку, эмоции которой невозможно считать. — Сегодня вся семья в сборе, так что, будь добр, оденься подобающим образом.

— Конечно, матушка, — чуть сжав её тёплую ладошку, ответил я.

Она позволила себе короткий вздох и тут же направилась в сторону столовой, а я поспешил подняться в свои покои.

Здесь, разумеется, тоже ничего нового. Вещи на своих местах, только пыли не копилось — прислуга своё дело знает и за порядком следят пристально. Свежие костюмы в гардеробе, чистое полотенце и халат ждут на крючках в ванной комнате.

С каким наслаждением я сбросил с себя одежду и залез под струи горячего душа, рассказать невозможно. Не существует таких слов, чтобы описать это замечательное чувство, когда из грязного и потного бомжа ты превращаешься в белого человека. Когда отросшие волосы скрипят от чистоты, кожа сияет. И ощущение свежести кажется тебе обволакивающим облаком уюта.

Короткий стук в дверь прервал моё наслаждение.

— Ярослав Владиславович, — услышал я голос своей горничной. — Позволите помочь?

— Конечно, заходи, — ответил я.

Она ворвалась в ванную и настолько жадным взглядом осматривала моё обнажённое тело, что я против воли ощутил, как приятно будет ночью засыпать. Но пока что мне предстоял ужин, а значит, нужно держать себя в руках.

— Привет, Катя, — улыбнулся я и провёл рукой по отросшей бороде. — Поможешь сбрить этот веник?

— Разумеется, ваше благородие, — с ответной улыбкой кивнула она. — Садитесь.

Я уселся на стульчик и тут же оказался укутан в накидку. Застучал помазок в чашке с будущей пеной. Я уловил такой родной и приятный аромат древесной коры — собственный рецепт Екатерины, к которому я привык и который мне самому очень нравится.

Буквально три минуты, и моё лицо вновь чистое и гладкое, как попка младенца.

— Готово, ваше благородие, — убрав принадлежности, сообщила горничная. — Помочь вам одеться?

— Нет, — качнул головой я. — Приготовь костюм для семейного ужина.

— Слушаюсь, Ярослав Владиславович.

Посмотрев на себя в зеркало, я подумал о том, не следует ли послать её на курсы парикмахеров, чтобы ещё и причёску ровняла. А то на боках всё отросло, а сверху можно косички плести.

Поставив себе напоминание разобраться с этим вопросом позднее, я выбрался из ванной.

— Ваш костюм, ваше благородие.

— Спасибо, Катя, — ответил я.

Нестареющая классика в виде чёрной тройки с белой рубашкой и красным галстуком. Последняя деталь — мой личный выбор, иначе я кажусь себе слишком мрачным, а я уже потратил на мрак слишком много времени, чтобы ещё и в эту жизнь его за собой тащить.

Сбежав по лестнице на первый этаж, я сразу же направился в столовую. Слуга стоял у входа в неё и ждал, чтобы открыть проход, но я подал ему знак, что справлюсь сам. Голоса родственников, раздающиеся за двойными дверьми, заставили меня улыбнуться. Так что створки я распахнул со счастливым выражением лица.

— Добрый вечер, мои дорогие! — воскликнул я.

Ко мне тут же рванула Дашка. Мелкая ничуть не изменилась с нашей последней встречи и теперь, как и матушка чуть раньше, крепко обняла меня. Игорь с Мишкой подошли, готовясь обнимать и хлопать по плечам. И только родители остались за всё ещё не накрытым столом. Хотя я по глазам видел, что они искренне рады моему возвращению.

— Добро пожаловать домой, брат! — сжав моё плечо, кивнул наследник рода. — Мы скучали.

— А вот тебе, похоже, скучать не приходилось, да? — усмехнулся Михаил.

— Да, — просто подтвердил я. — Рад вас видеть, парни!

— Я та-а-ак за тебя переживала! — раздался всхлипывающий голос Дашки от моей груди.

— Так, дети, оставьте Ярослава, — с улыбкой произнёс отец. — Ещё успеете пообщаться и послушать о его приключениях. Пора ужинать, и полагаю, вы все проголодались.

Мы расселись по своим местам. Я смотрел на родных, и с каждой секундой, проведённой за столом, всё больше ощущал себя дома.

Как и полагается, первое время, пока не прикончили основные блюда, все соблюдали молчание, лишь изредка перебрасываясь словом-другим. Матушка следила, чтобы все хорошо кушали, и немедленно подкладывала новые куски, если видела, что кто-то из