Командор космического флота - Геннадий Борчанинов

глаз скользнул по нам с Андерсеном, имитирующим починку плафона освещения в коридоре отсека. Я-то, конечно, просто вывернул лампочку, но для того, чтобы задержаться здесь подольше, делал вид, будто ковыряюсь в патроне, пока Андерсен, следуя технике безопасности, держал стремянку и поглядывал по сторонам.

Асахина Ричардсон была в сопровождении дюжего негра в строгом костюме, не то помощника, не то охранника, не то любовника. А то и всё это одновременно. Она остановилась прямо напротив нас.

— Олаф! Почему этот сброд работает здесь в дневные часы? Разберись, — потребовала она и, цокая каблуками, ушла в свой кабинет.

Негр проводил её задумчивым взглядом, повернулся к нам.

— Если бы госпожа увидела неработающую лампу, вас бы тоже попросили разобраться? — ухмыльнулся я со стремянки и наконец вернул лампочку на место, которая тут же зажглась холодным белым светом.

— Это точно, — хмыкнул Олаф. — Всё у вас? Закончили?

— Так точно, босс, — сказал я.

— Шуруйте отсюда, и не попадайтесь на глаза, — сказал он. — Все заявки на ночное время.

Это заметно осложняло дело.

— А когда госпожа тут бывает? Ну, чтобы нам не попасться вдруг, — спросил Андерсен. — Это же только она против?

Негр взглянул на часы, а я почувствовал тяжесть табельного «Кракена» под оранжевым жилетом.

— Желание госпожи — закон, — сказал он. — С десяти до двух вообще тут не появляйтесь. Если кто понадобится вдруг, она сама вызовет, а всю текучку делайте ночью.

— Понятно, — сказал я.

Я закрыл и закрепил плафон, спустился со стремянки. Мы поспешили убраться подальше отсюда.

— Ну, что скажешь? — спросил я у Андерсена, тащившего стремянку на плече.

— Огонь баба, — ухмыльнулся он.

— Да в ней яду больше, чем в жёлтой императорской кобре, — фыркнул я.

— Так ведь ещё интереснее, — сказал он.

— Я вообще не об этом, — сказал я, сворачивая к ближайшему спасательному модулю, который был заставлен старой мебелью и прочим хламом. — Пора действовать. Как он сказал, с десяти до двух? Придём завтра в одиннадцать.

Адъютант кивнул, и мы вместе с ним принялись освобождать проход к эвакуационной капсуле. Даже здесь, в административном секторе, несмотря на их обилие, к капсулам спасения относились крайне безалаберно. А может быть, именно потому что их тут было много, так и относились.

К счастью, капсула оказалась заряжена и заправлена всем необходимым. Одноместная, довольно тесная, неуправляемая, рассчитана на сорок восемь часов пребывания в космосе. Боюсь представить, сколько таких болтается в пустоте, превратившись в стальные гробы для тех, кто не дождался помощи.

Я забрался внутрь, стараясь держать руки подальше от большой красной кнопки. Одно нажатие, и автоматика задраит шлюз и отстрелит меня подальше в открытый космос, и пусть даже со мной ничего не случится, мне это всё равно ни к чему. Мне нужно было открутить переднюю панель, чтобы внести кое-какие конструктивные изменения.

— Тесновато, — произнёс Андерсен, критически оглядывая пространство в капсуле и меня, скрюченного внутри с отвёрткой в руке.

— Она и не должна быть просторной, — сказал я.

Сделав всё необходимое и вернув переднюю панель на место, я выбрался из капсулы. Ещё одна красная кнопка, но уже под стеклом, имелась и снаружи, на случай, если кто-то будет отправлять раненых или маленьких детей.

— Всё готово, получается? — спросил лейтенант.

— Получается, что да, — сказал я.

Все приготовления завершены, все приказы отданы. Осталось только дать отмашку и реализовать план самым наилучшим образом.

— А ведь могли уже ту девчонку… — пробормотал Андерсен.

— Может, её найти сначала надо, — огрызнулся я. — Идём уже.

Чем дольше мы находились на станции, тем сильнее я чувствовал, что занимаюсь не своим делом. Я как бы могу им заниматься, и вполне успешно, но без энтузиазма и удовольствия. Словно тяжёлым неблагодарным трудом вроде погрузки цемента или рытьём траншеи. Я должен сейчас находиться на мостике корабля, в тишине и покое. Но я сам вызвался добровольцем, никто меня за язык не тянул, так что придётся доводить всё до конца.

Время как назло будто замерло, ожидание затягивалось. Мы с Андерсеном закрылись в маленьком гостиничном номере, я запретил выходить наружу без крайней необходимости. Еду заказывали прямо в номер. Андерсен отсыпался, я тоже пытался спать, но получалось плохо. Периодически я устраивал сеансы связи с «Гремящим», с подполковником Игнатовым, с Магомедовым. Не особо информативные и полезные, но это помогало мне держаться в тонусе, не забывать, зачем я здесь нахожусь.

Ровно в десять часов по стандартному времени Скрепка вылезла с будильником и объявила, что нам пора.

Я разбудил адъютанта, взял своего верного «Кракена», проверил боеготовность. Стрелять я не собирался, надеялся обойтись без пальбы, но лучше быть готовым к любым раскладам, чем попусту надеяться на лучший исход. Одевались и собирались неохотно, с какой-то ленцой, словно ни я, ни адъютант не верили в успех операции, хотя распланировано всё было чётко, по минутам.

Выдвинулись, однако, точно в срок, без опозданий.

План с виду был прост, но кое-что мешало ему стать безупречным. Слишком много неучтённых факторов. Начиная с того, что Асахина Ричардсон может просто сегодня быть в другом месте.

Похищение человека по имперским законам каралось пятью годами принудительных работ на каком-нибудь из дальних добывающих комплексов. В своде законов свободной системы Дер Эквинум наказание за похищение человека отсутствовало, но зато насильное обращение свободного человека в рабство каралось смертью, при условии, что найдутся два свидетеля. То, что мы задумали, точно не могло расцениваться как обращение в рабство, но совершенно точно являлось похищением, так что я мог, пожалуй, рассчитывать только на высочайшее помилование. Или на то, что эта история не дойдёт до наших следственных органов. Хватит с меня арестов, пришло время самому хватать людей под арест.

Мы уверенно шагали по коридору административного сектора с ящичком инструментов и стремянкой, с виду — обычные станционные работяги, призванные денно и нощно поддерживать работоспособность всех систем.

На таких больших и старых станциях каждый день что-нибудь выходило из строя, и не по одному разу, так что бригады техников круглосуточно приводили её в порядок. Никого не удивляли парни в рабочих комбезах с инструментами в руках.

Отсек ВМ-17, изученный вдоль и поперёк, был практически пуст, разве что робот-уборщик намывал и без того блестящие полы. Все здешние клерки сидели по кабинетам, рабочий день был в самом разгаре. Мы с адъютантом