Кадровик - Валерий Листратов

— С чего бы? Щит ты держишь никак не пять минут, как предполагал Александр, — успокаиваю фея. — Или мне ещё что-то нужно знать? Что ты боишься мне сказать? Лучше сейчас, Фео. Иначе, когда я узнаю сам, последствия будут хуже.

— Вить, я действительно долго держу щит. Я умел в этом. Но магию на это даешь ты. Без тебя я могу защитить только себя, и то недолго. С вами магами-людьми мы намного сильнее. С вами — безопаснее.

— Фео, поправь меня, если я ошибаюсь. Вы берёте у нас магию, и можете защищать, а можете нападать, исходя из своих умений? То есть, вы не используете какие-нибудь формулы, теорию или ещё что-то такое?

— Нет! Вить, нет конечно! Мы просто умеем это делать. Лучше, чем вы, со своими формулами и всякими теориями. Теории магии — это ваше, людское. Помнишь, мы уже говорили, вы — пришлые. И если сравнивать, то вы можете много, но слабее, чем мы. А мы просто что-то умеем, но сильнее, чем вы, люди.

— И что могут феи?

— Ну, каждый фей может что-то свое очень хорошо, и что-то от папы с мамой, это чуть-чуть похуже. Я вот могу говорить с Лесом, но это все феи могут. Могу защищать, это у меня получается очень хорошо. Ещё, могу нагревать, но это от мамы. А что мне от папы досталось я пока не знаю. Я его не помню. А мама рассказывать отказывается.

— Интересно, а как же я умудрился с гоблинами-то справиться? И крокодила тоже, и озеро. Если мы, люди, слабее.

— А я не знаю. Я тоже удивился. Но, во-первых, ты молодец, а во-вторых — щит я могу держать очень долго. То есть, у тебя очень много магии. Я никогда не был знаком с таким человеком. Даже у ректора намного меньше. И у предыдущего. И у их замов. И у…

— Всё, всё, я понял. — Улыбаюсь на слова фея. Сильный, значит. Ну, хорошо.

Тогда появляется вопрос: нужно выяснить, куда пропадают сильные дети, которые не могут контролировать магию. Я же помню это из сна. Это нужно понять. Чтобы хотя бы примерно представлять, какие у меня могут возникнуть риски, если узнают про то, что во мне снова много магии. И, вообще, возникнут ли такие? Может быть, это риски только для детей? Опять-таки, нужно попасть в библиотеку Академии.

Ладно. Это дело будущего.

— Слушай, Фео, а что маг говорил про еду для феек, он что их совсем не кормит?

— Вить, я не знаю. Ну, наверное. Видел, какие они у него худые? Точно голодом морит. — Фей с опаской смотрит на меня.

— Хм. А, скажи мне, Феофан, насколько вы нуждаетесь в человеческой пище? — что-то я стал забывать, что фей и не человек вовсе.

— Мы… Не нуждаемся, Вить. Мы больше корнеплоды едим, фрукты там всякие. Но ваша еда такая вкусная! Как отказаться⁈

— Ладно. Я понял. — Мысленно машу рукой.

Нет, на самом деле понял. Эту вещь лучше выяснять не у Феофана. Пожалуй, ещё одна заметочка к тому, что мне нужно узнать. Кроме того, на прямые вопросы фей тут же отвечает. А прямые же приказания сразу исполняет. То есть, он в зависимом положении. Причем, он это даже не осознает. Понятно. Запомню.

— Давай, что ли, делом займёмся? — заканчиваю разговор.

— Что от меня требуется, Витя?

— Поищи опять тот мелок, что в этом же подвале мне давал. С ним мне проще концентрироваться.

— На. — Протягивает мне тот же кусок мела.

Очерчиваю вокруг себя круг. На самом деле, почему-то, внутри ограниченного мелком пространства, проще концентрироваться, хотя можно и без него, конечно же.

Вспоминаю, как я вызывал то существо, что оставил на складе. Вспоминаю его и делаю такой же жест рукой.

«О, привет, Витя! Уже соскучился?» — Внутри фиолетового круга появляется маленький чёрный котёнок.

— Не очень, — усмехаюсь. — Я по делу.

«Договор не устраивает?» — мысленно смеется котенок. Начинает умываться, сидя в кругу.

— Почему? Договор исполняется, как я и задумывал. Все верно.

«Тогда зачем позвал?» — Котенок начинает вылизываться еще активнее.

— Тебе на складе скучно не будет? — спрашиваю.

Демон перестает намываться и смотрит на меня светящимися красными глазами.

«Вить. Ты решил все ж принять договор?» — удивляется существо.

— Давай сначала его формализуем.

«Договор простой. Я смотрю иногда на Мир твоими глазами. Никак не влияю, никак ты меня не чувствуешь. Но всегда смотрю, когда ты что-то делаешь в первый раз. В некотором роде, я буду всегда рядом с тобой. За это ты меня можешь призвать три раза».

— Так. То есть ты хочешь прожить мою жизнь наблюдателем, ведь всегда можно сказать, что каждый новый миг — это в первый и последний раз. То есть новое. И за это ты появишься три раза? Причем даже без формального обещания, что что-то сделаешь. Я правильно понял? Кстати, что ты можешь?

«Ну а что? Я же влиять на тебя не буду».

— И чего? Ты хочешь многое за ничего. Так не работает. Давай договор делать более реальным. Например, для начала определим сроки.

«Двадцать лет!» — тут же уточняет демон.

— Год. Потом договор пересмотрим, в зависимости от твоей пользы. Ты же так и не сказал, что можешь делать.

«Точно могу любого заставить сказать правду, он даже не заметит. Не в вашем Мире. Могу зафиксировать договор так, что нельзя разорвать. Очень полезное свойство, правда, тебе — ограниченно. По мелочи могу, вон, крыс жрать, в удовольствие. Людей пугать, но это я могу делать бесплатно из твоих глаз: у вас вкусный страх. А, вообще, я не всегда знаю, что могу. Меня лучше спросить заранее».

— Все равно, год. И смотрим на пользу. Десять призывов.

«Мне так выгоднее разную работу выполнять».

— Неа, тебе скучно на складе станет, а в другое место я тебя не переведу.

«Ладно, уже стало. Пугать совсем некого. Семь».

— Идет, семь призывов и год наблюдения. При этом не вредишь, не влияешь и тому подобное?

«Пойдет. Но если мне скучно, я могу с тобой говорить».

— Хорошо, но не когда я сплю или засыпаю. Идет? Договор?

«Идет. Договор».

Маленький котенок мгновенно исчезает, и черной молнией падает мне на запястье. На руке проявляется стилизованная