Звезды должны подождать - Кейт Лаумер

Небо на востоке приобрело слабый серый оттенок, на фоне которого я мог различить силуэты воротных столбов и мертвых прожекторов всего в сотне ярдов впереди. Рев двигателей становился все громче и быстрее. Сквозь шум я различил завывание гироскопов Боло. Были и другие звуки: стрекотание 9-миллиметровых пулеметов и грохот падающей каменной кладки. Со своей новой игрушкой Мэллон не обходил препятствия, а ломился сквозь людей и здания, которые попадались ему на пути.

Когда мы добрались до забора, дождь немного утих; мы перебрались через упавшую проволочную сетку, а затем направились к Основному Участку. Здесь бежать было нельзя. Разбитые плиты перекрытия были наклонены как попало, безо всякого рисунка. Ренаде было нелегко, и она держалась за мою здоровую руку, чтобы не упасть. Она поскользнулась, споткнулась, но я удержался на ногах, и она тоже. Позади нас прожектора Боло отбрасывали на плиты черные тени. А нашего Боло дрожали впереди нас. Пройдет совсем немного времени, прежде чем кто-нибудь из них заметит нас и откроет огонь...

ууууу! уууууу! УУУУУ! Боло — стражника пронесся по полю. Я увидел, как вспыхнули два красных глаза, устремляясь в нашу сторону. Я велел Ренаде не высовываться. Позади, у ворот, клубилась пыль над скоплением старых потрепанных машин, выстроившихся батальоном сразу за старым забором периметра, с работающими на холостом ходу двигателями, на расстоянии ста ярдов по обе стороны от широкого прохода в воротах. Я поискал взглядом высокий силуэт Боло Мэллона и увидел его вдалеке на авеню, украшенный красными, белыми и зелеными навигационными огнями — украшенный драгоценными камнями дредноут. Сверкающий циклопический глаз вверху метнул бело-голубой луч света вперед, скользнул по ожидающему эскорту и очертил меня, как декоратора, застигнутого на сцене поднимающимся занавесом.

Позади нас снова раздалось ууууу! уууууу!. Автоматический часовой Боло приближался к нам по полосе света. Даже если он и не мог стрелять из пушек, эти гусеницы могли бы раздавить нас, как вчерашнее пиво. Я схватился за пластиковый диск в кармане, как будто, держа его в руке, я мог каким-то образом усилить его действие. Я не знал, запрограммирован ли Младший Тролль на то, чтобы исключить меня из списка на уничтожение, или нет, и был только один способ выяснить это...

Еще не поздно было сбежать. Мэллон мог выстрелить, а мог и не выстрелить. Я мог убедить его, что нужен ему, что вместе мы сможем захватить вдвое больше добычи...

На самом деле я не думал об этом, это была мысль из тех, что проносятся в голове человека подобно молнии, когда время замедляется в критический момент, но это была всего лишь мысль, которая мне не понравилась. Ренада почти выбилась из сил. Я помог ей подняться, и пока она, волоча ноги, прошла еще несколько ярдов, нашел углубление между плитами и опустил ее туда. Здесь она будет в такой же безопасности, как и любой другой человек, находящийся под прицелом разъяренного Боло. Она застонала и открыла глаза. Я одарил ее улыбкой, хотя и не почувствовал. Она улыбнулась в ответ.

— Жди здесь и не высовывайся, — сказал я ей. — Я вернусь за тобой.

Она кивнула и присела; ее меха сохраняли тепло, а зеленые ее не заметят. Она была способной девушкой и храброй, доверяла мне. Настала моя очередь что-то сделать, чтобы оправдать это доверие. Было трудно быть умным, когда мне было так плохо, но то, что я должен был сделать, на самом деле не требовало мужества. Я был маленькой, мягкой человеческой личинкой, на которую наступили, но она все еще двигалась, оказавшись в хаосе битого бетона, между столкнувшимися титанами из хромированной стали, но я знал, в каком направлении двигаться. Малый Тролль бросился на меня с раскатами грома, и я бросил на Ренаду, как я надеялся, ободряющий взгляд и пошел ему навстречу.

Он остановился в двадцати ярдах от меня, нависая, как утес. Я знал, что его тяжелые орудия не работают.

Должно быть, двадцать лет назад, до того, как Марк II отступил, исчерпав боеприпасы, тут была настоящая битва. Я видел боевые повреждения на его носу: воронки в кремнево-стальной броне от бесполезных попаданий, а также множество ям, образовавшихся, когда металл на поверхности закипал под воздействием энергетических лучей. Без основного вооружения он был не опаснее фермера с дробовиком...

Но против меня было достаточно дробовика. Плита подо мной задрожала, словно в предвкушении. Я прищурился от инфракрасных лучей, которые повернулись, чтобы выцеливать меня, и ждал целую вечность, или полсекунды, пока Тролль размышлял. Затем стволы поднялись и направились поверх моей головы, как благословение. Боло узнал меня.

Орудия немного повернулись, я оглянулся на вражеские ряды и увидел, что Великий Тролль приближается, сокращая разрыв, возвышаясь над своим эскортом, как планета среди лун. А сдвоенные бесконечные повторители Малого Тролля отслеживали его приближение — пустые пушки, которые в течение двадцати лет сдерживали падальщиков Мэллона.

Шум двигателей внезапно стал громче, боевые машины поменьше перегруппировывались, Марк III медленно приближался, разбивая в пыль старый бетон своими гусеницами. Вдоль линии боевых машин сверкали огни, но я не понимал, что по мне стреляют, пока не увидел, как слева от меня разлетаются щепки, и не услышал вой рикошетов. Пришло время двигаться. Ренада была в безопасности, в стороне. Я забрался под возвышающийся бок Марк II, фыркнул от запаха горячего масла и озона, нащупал ржавые поручни и подтянулся...

Пули отскакивали от металла надо мной. Кто-то целился в меня из пулевого ружья. Вывихнутая рука висела у меня на боку, как столб, прибитый к плечу, но я уже почти не чувствовал боли. Люк был приоткрыт на полдюйма. Я схватился за жесткий рычаг, поднатужился, он поддался и люк с визгом распахнулся вширь. Никакие огни не зажглись, чтобы встретить меня, иллюминатор треснул, значит, они давно перегорели. Я забрался внутрь и протиснулся по узкому проходу в кабину пилота. Она была меньше, чем на Марк III, и была занята. Теперь стало очевидно, что два Боло сыграли вничью.

В слабом зеленоватом свете, исходившем от панели, мертвец склонился над пультом управления, одна иссохшая рука в сморщенной черной перчатке сжимала панель управления. На нем был военный костюм и белый защитный шлем, а одна нога была вывернута назад, зацепившись за рычаг домкрата. Нога была сломана еще до того, как он умер; должно быть, он зажал ступню и вывернул ее, чтобы боль не давала ему отключиться. Я наклонился вперед, чтобы разглядеть лицо. Почерневшие и мумифицированные черты лица за плексигласом свидетельствовали лишь о знакомой анонимности смерти, но имя, написанное поперек шлема, было достаточно четким.

— Привет, Джонни, — сказал я. — Извини, что заставил тебя ждать, я задержался. — Я втиснулся в