Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

— У него нет никакого права на эти знания! — стоял на своем Равар. И, опять же, он ведь не желал никакого зла, просто радел за будущее своей родины. Достойное поведение настоящего сына своей земли. — Не его предки проливали кровь за эту силу, а наши. Как ты мог, Бадур! Как посмел…

— Побереги слова, Равар, сын Агвара, — перебил нахмурившийся северянин. — От слова до пролитой крови всего два звука — не забывай это.

Равар осекся, но палицы не опустил. Если что и объединяло этих двух разных мужей, так это упрямство. Но насколько помнил Хаджар, все северяне славились буквально ослиным упрямством и…

Вспомнил? Откуда он мог это вспомнить?

— Генерал, — Бадур окликнул Хадажра вырывая того из своих мыслей. — Подтверди Равару, что ведунья Дубрава изгнала из тебя скверну, что невозможно сделать с теми, кто рожден в ней, а значит ты ближе к Северу, чем любой из чужаков.

— Да она… — начал было отвечать Хаджар, после чего осекся. — Что значит — нельзя изгнать скверну из того, кто в ней рожден?

— Видишь, Бадур! — потряс палицей Равар. — Он не знает даже таких простых истин!

Бадур что-то процедил, но слишком тихо, чтобы разобрать. Впрочем, учитывая обстоятельства, и не требовалось слышать, чтобы понять, что это какое-то местное ругательство.

— Скверна хуже любого паразита, генерал, — продолжил Бадур. — Если душа матери отравлена скверной, то и душа её ребенка так же будет покрыта пятнами скверны и те, кто рождены с такими пятнами, не могут быть очищены.

Хаджар пару раз хлопнул глазами, после чего выдохнул очередной облако пара. То, что сказал Бадур — не имело ни малейшего смысла. Он был рожден своей матерью — не просто “отравленной скверной”, а весьма талантливой практикующей.

И, более того — силу энергии Реки Мира Хаджар ощущал с самого рождения. Тем более Дубрава не смогла, как выразился Бадур, “очистить” его от скверны. Она лишь на какое-то время убрала энергию Реки Мира из источника, но теперь та, пусть и чрезвычайно медленно, возвращалась.

Получается — северянин лишь транслировал какой-то местный миф, призванный разделить в сознании жителей севера мир на “своих” и “чужих”.

Очередная байка, как и вера Лидуса и Балиума в то, что слабейшие из адептов способны взмахом руки испарять горы.

А если не байка?

Если не байка, тогда… тогда…

— Ну что замер, чужестранец, — прогудел Равар. — скажи уже что -нибудь!

Хаджар в очередной раз отвлекся от своих мыслей, еще раз посмотрел на Равара и Бадура, после чего вытряхнул пепел из трубки и убрал ту за пазуху.

Спустившись с крыльца, он подошел к сыну Агвара с удивлением обнаруживая, что они почти одного роста.

— Мы не звали тебя в поход, Равар, — ровным тоном произнес генерал. — Ты вызвался сам. Нам предстоит непростой путь и придется рассчитывать на помощь и поддержку каждого. Ни я, ни мои товарищи, не отступим, а ты?

Северянин сверкнул глазами и было даже замахнулся палицей, расслышав в словах то ли насмешку, то ли урон своей чести, но разум преобладал над гордостью.

Руки обмякли, и он опустил палицу в снег, после чего выдохнул и едва заметно кивнул.

— Ты прав, чужестранец, — с некоторой неохотой в голосе ответил Равар. — Сейчас не место и не время, чтобы выяснять вопросы крови. Между нами с тобой лишь слово.

Хаджар кивнул и уже собирался отвернуться к Бадуру, как на плечо ему легла довольно тяжелая ладонь.

— Но это не значит, что я простил тебе разрушение лабиринта, — процедил Равар, чьи глаза опять пылали. — а Бадуру — предательство наших людей. Когда представиться возможность, мы с тобой прольем кровь и праотцы решат, кто прав, а кто нет.

— Кстати о праотцах, — опомнился Хаджар. — нам потребуется транспорт, чтобы он смог выдержать вес троих людей.

— Людей, — фыркнул Равар. — тот безногий разве…

Северянин осекся, увидев взгляд Хаджара. Каким бы ребенком тот не считал северянина, но порой детям требуется хорошая взбучка.

— Это было грубо с моей стороны, — кивнул успокоившийся Равар. Не потому, что испугался — вовсе нет. А просто потому, что народ здесь был простой, но честный и думающий. — Его раны говорят о битве. Мои слова прозвучали оскорбительно. За это прошу прощения.

— А упряжка? — напомнил Хаджар.

Равар ненадолго задумался, после чего ответил:

— Мы прибыли на трех, — протянул он, что-то вспоминая. — я думаю, отец не откажется поделиться одной. Но вот с псами сложнее. С нами всего двое вожаков и в любой другой ситуации их можно было бы разделить. Один потянул бы нашу упряжку, а другой повел моего отца и его людей обратно, но сейчас…

Равар посмотрел на юго-восток, куда и лежал их путь, после чего покачал головой. Что он там увидел в небе, чего не видел Хаджар — для последнего оставалось загадкой.

— Скоро начнутся снегопады, видимость ухудшится и одного вожака на две упряжки может не хватить. Но, как я понимаю, у нас нет выбора, так?

Хаджар вместо ответа коротко кивнул.

— Что же, — вздохнул Равар и убрал палицу за пояс. — Я буду держать слово с отцом.

С этими словами он развернулся и направился обратно к главному зданию деревни.

— Он странный малый, но хороший человек и доблестный воин, — высказался подошедший к Хаджару Бадур. — В бою мы можем на него всегда рассчитывать.

— А что будет если он не сможет достать нам собак?

— Потянем упряжку сами, — пожал плечами Бадур. — Не впервой, да и… Генерал? Генерал!

Хаджар слышал слова, доносящиеся откуда-то издалека, а сам при этом все падал и падал глубоко в темноту, где звездами сияли воспоминания. То ли свои, то ли чужие, они перемешивались в сиянии памяти и уже сложно было отделить одни от других.

Глава 1804

— Ты чего?

Он открыл глаза.

Небольшой дубовый стол со слегка шероховатой поверхностью, на которой уже местами появились щербинки и трещины, и даже пара ожогов от углей из очага.

Он провел по нему ладонью, вспоминая как вырезал из поваленного дерева в прошлом сезоне. Впервые в жизни ему тогда удалось сделать что-то своими руками, а не разрушить.

— Остынет же.

Перед ним стояла миска